видеть». Так было раньше, когда он еще принадлежал себе.
Но теперь он утратил эту способность. Он словно бился в эпилептическом припадке. Джиллиан был намертво пристегнут к непрерывно вращающемуся стулу. Иногда, очень редко, вращение останавливалось. Тогда он чувствовал руки, которые ощупывали, изучали его. Ему натягивали что-то на рот и нос. Его заставляли вдыхать газ, отнимавший волю и память, так что Джилиан забывал, кто он и где находится. И он снова проваливался в бездну; потом действие газа ослабевало, и тогда возвращались руки и снова газ. По кругу двигался не только стул, на котором он сидел. Все существование Джиллиана походило на спираль, на бесконечный спуск по кругу во тьму.
Джиллиана уже не тошнило, горло полностью пересохло. Поначалу его непрерывно рвало, и кто-то регулярно поливал его водой из шланга – широкой, мощной струей, причинявшей боль.
Долгое время Джиллиан не мог понять, есть ли на нем одежда. Теперь он был уверен, что раздет догола. Может быть, из гигиенических соображений, а может быть, чтобы мучители могли прикасаться к его коже. Джиллиан всегда обладал сильнейшей эротической притягательностью, его двуполая красота сводила людей с ума. Но теперь он полностью утратил этот дар и спрашивал себя, не по этой ли причине его посадили голым на вращающийся стул. А мучители стояли вокруг и глазели на него, завороженные его притягательностью, не в силах оторвать глаз. Пленники своего пленника.
От этой мысли Джиллиан торжествовал, но лишь мгновение. Он обманывает себя, воображая, что имеет над ними власть. Если мучители удерживают его только потому, что не могут иначе, – ему конец. Если их завораживает то, что они в нем видят, если ими движет его очарование, значит, он связан с ними неразрывно. Значит, пленник и тюремщики по обе стороны невидимой решетки одинаково бессильны, несмотря на всю власть друг над другом. Мучители распоряжаются судьбой Джиллиана, а он приковывает их к себе своим обаянием.
Когда ему в последний раз надевали газовую маску? В темноте, под глазной повязкой, время давно остановилось. Джиллиан снова чувствовал металлические застежки на затылке, кожаный ремень на висках и даже кольца, сковавшие руки и ноги.
Джиллиан не сразу заметил, что уже не вращается. Головокружение не прекращалось, тошнота стала сильнее. От долгого вращения? Было еще какое-то объяснение, но он не мог вспомнить.
Руки приблизились бесшумно, как всегда. И вот они уже ощупывают его плечи и живот, прикасаются к груди, скользят по бедрам с внутренней и внешней стороны, дотрагиваются до лица, гладят щеки. Джиллиан ожидал, что сейчас ему вставят в рот трубку, но газ все не шел. Вместо этого дрожащие пальцы снова заскользили по шее, вдоль ключиц, двинулись к плечам, а оттуда к выпуклостям грудей.
Джиллиан был намертво пристегнут к стулу и не мог отпрянуть. Пытался что-то сказать, но от многодневного крика голос пропал. Изо рта вырвался лишь слабый хрип. Он снова почувствовал, что его сейчас стошнит,
