толстомордый Тото со товарищи.
Так началось «хождение» по городу в тот недолгий декабрьский день. Ходили большей частью пешком, очень редко пользовались переполненными троллейбусами. К прихожанам за праведным подношением заходил лишь один отец Мирослав. Ненадежного по причине излишней болтливости инока он оставлял мерзнуть на декабрьском морозце у подъезда. Торба на плече Скифа раз от разу становилась все весомей. Между собой по дороге они почти не переговаривались. Скиф, чтобы отвлечься от мыслей об Ольге, с пытливостью туриста присматривался к ставшей чужой и непонятной жизни.
Еще утром, когда он дожидался на лавочке возвращения отца Мирослава по одному из адресов, из подъезда многоэтажного дома к Скифу подошла компания неплохо одетых и ухоженных ребятишек.
– Закурить есть? – спросили они, глядя на него чистыми голубыми глазами. Скиф опешил. Он представил, что эдакий бородатый верзила в долгополом церковном одеянии сидит у чужого дома нога на ногу, курит и поплевывает на землю – хорошенький пример подает священнослужитель подрастающему поколению. Мальчишки еще настойчивей повторили вопрос, но он снова не ответил.
– Жалко тебе, поповская рожа, пацанов угостить, – раздался мужской голос за спиной Скифа.
Это какой-то справно одетый мужичок неторопливо вышел из подъезда и принялся угощать крепкими сигаретами без фильтра семи-восьмилетних ребятишек.
– Курите, мужики, курите, дядя не жмот, как этот долгорясый идол. Ихнему брату только бы в колокола бухать да в церкви из народа последнюю копейку вытягивать… Курите, у меня еще с собой есть. А вот по сто граммов не дам – на работу несу.
Он вытащил из-за пазухи бутылку с самогонкой, посмотрел на нее и с грустью добавил:
– Я ж до обеда на одной бутылке «чернил» не протяну. А еще братанов надо угостить…
Мальчишки уселись рядом с ним на лавочку и дружно задымили. Мимо проходили озабоченные, чаще всего хмурые люди, и никто не обращал внимания на малолетних курцов.
Еще с самого раннего утра на улицах Скифу попадались пьяные. Очень многие отходили от лотков и палаток с бутылкой спиртного в руках и тут же на месте опохмелялись прямо из горлышка.
Но в районе городского рынка, где им с отцом Мирославом пришлось надолго задержаться, другие мальчишки, оборванные и немытые, заставили Скифа просто ужаснуться. Ни мальчишки, ни базарные бродяги не были голодными. Скиф еще в лагере научился отличать голодных детей по тоскливому взгляду. Взгляды бродяжек на базаре были цинично-наглые, злые, тупые, но только не голодные.
Обойдя несколько домов недалеко от базарной площади, они решили перекусить в шашлычной под открытым небом.
– Грех великий, потому как пост, но тебя, ратоборец, только постным не прокормишь.
Пощупав изрядно пополневшую торбу, отец Мирослав добавил довольным голосом:
– С миру по нитке – голому на дорогу. Москва эти деньги проглотит и не облизнется.
