от меня, – холодно констатировал он.
Мариса кивнула. В горле пересохло, и, несмотря на прохладную погоду, она вся горела.
– Очень жаль, что я так просто не забываю и не прощаю явного предательства. Считай это моим недостатком, но факты навсегда отпечатались в памяти.
Мариса вспыхнула. Она всегда гадала, знает ли Коул наверняка, кто доложил директору школы о его очередной выходке, за которой последовало временное исключение, что, возможно, стоило в тот год «Першингу» титула чемпиона по хоккею. Теперь, похоже, она получила ответ.
Но у Марисы были свои причины сделать то, что она сделала, хотя очень сомнительно, что они удовлетворили бы Коула тогда или сейчас.
– Школьные дни миновали так давно, Коул, – прошептала она едва слышно.
– Верно, и прошлое – именно то время, где мы двое останемся навсегда.
Его слова больно ранили, хотя все происходило пятнадцать лет назад. Грудь Марисы стеснило, стало трудно дышать.
Он кивнул в сторону обочины:
– Твоя?
Она и не сообразила, что они стоят у ее машины.
– Да.
Он открыл дверь. Мариса сошла с тротуара.
Перед глазами все поплыло, и она пошатнулась. Но все же попыталась удалиться с достоинством. Еще несколько шагов – и она положит конец этой неприятной встрече.
Но тьма начала сгущаться, и последней ее мыслью было «зря я не пообедала»…
Она успела услышать, как выругался Коул, как его каска с грохотом упала на тротуар. Он едва успел поймать ее, она обмякла в его объятиях.
А когда пришла в себя, Коул повторял ее имя.
На секунду ей показалось, что она спит и видит сон об их чувственных ласках в школьную пору, пока в нос не ударили запахи строительной площадки. Только тогда она поняла, что случилось.
Она прижата к теплому, сильному телу.
Мариса открыла глаза, и их взгляды встретились. Золотисто-зеленые глаза Коула пристально смотрели на нее.
Она разглядывала новый шрам, пересекающий его щеку. Рана, видимо, была болезненной, но линия шрама прямая. Словно ему в лицо врезался конек.
Ей хотелось протянуть руку и дотронуться до шрама.
– Ты в порядке? – нахмурился он.
Жар снова бросился ей в лицо.
– Да, поставь меня.
– Не слишком хорошая идея. Уверена, что сможешь стоять?
Каковы бы ни были последствия увечья, прикончившего его карьеру, похоже, он легко удерживал в объятиях женщину среднего роста. Он весь состоял из твердых мышц и едва сдерживаемой силы.
– Все хорошо. Правда.
С сомнением глядя на нее, Коул опустил руку. Едва ее ноги коснулись земли, он отступил.
Унижение было полным. Таким абсолютным, что она не могла об этом подумать.
– Совсем как в прежние времена, – заметил Коул с иронией.
Словно она нуждалась в напоминании.
Как-то
