боятся, наверное, оказаться в зоне поражения в момент взрыва. А один ее пациент так вообще заявил: «Я лучше сдохну от диабета, чем еще раз к ней приду».
От нашего заведующего по невропатологии больные вообще выходят в легком недоумении. И в разговорной речи его понять достаточно трудно, а то, что пишет – практически невозможно, если твердо не знать, что там должно быть написано. Как его назначили завом? И не уволили, даже когда его пациентка, официально пребывая дома на больничном, стала, дура, выкладывать «В Контакте» свои фотки с пляжей Средиземного моря. У ее начальника, увидевшего их, случился небольшой нервный срыв. Рванул разбираться, что мол, за лечение такое? Кто прописал?
Новый уролог тоже не русский. Пошлешь ему на консультацию пациента и получишь запись из множества тонких черных палочек с вопросом в конце диагноза (?). К старому урологу идти тоже не очень хотят, поскольку первый и основной вопрос у него: «Когда и с кем был последний половой акт?» Женщинам, особенно старушкам, вопрос почему-то не очень нравится, хотя доктор потом ни к кому и не пристает. Или именно из-за этого? А то еще предложит за пятьсот рублей книгу у него купить. Да и настораживает их философское отношение к жизни: ну писает Савин, например, кровью, ну и пусть писает, если его это не очень беспокоит и происходит не каждый день.
3
Вредные советы в России дают только Остер и наша регистратура.
Понедельник. Немного успокоился, когда перестал работать принтер. Придется отдавать в починку. Может, все неприятности на этом и закончатся.
Принтер хоть и не новый, и для того, чтобы он более или менее четко печатал, через каждые три страницы надо было доставать картридж и пару раз ударять им о край стола, он все-таки довольно часто попадал в нужные клеточки в новых больничных листах. Во всяком случае, в верхних строчках.
Эти новые, рожденные в муках и, полагаю, с большими материальными распилами листки нетрудоспособности – еще одно издевательство. Мало того, что писать в них надо печатными буквами, но и каждая ошибка карается погашением выписанного бюллетеня и выпиской нового. Чтобы этого не происходило, сверху были спущены нормы, в процентах, по испорченным больничным листам, после традиционного перевыполнения которых начальство получает дежурный повод прогнобить нас на совещании при неожиданном дефиците других причин.
Многие больные к тому же не знают точного названия своей работы (графа для этого до сих пор не упразднена), или того, что их любимый «ООО» тихонько превратили в «ООО+», вероятно, чтобы не отвечать за прошлые финансовые грешки отцов-основателей. Есть даже специальные фирмы, где за деньги малые сиротские в тридцать, пятьдесят и более тысяч старое, хотя и не так давно родившееся и не успевшее ни разу провериться налоговой службой «ООО» тихо усыпят.
Может,
