Утром тело нашли. Тут неподалеку теплотрассу ремонтируют. Вырыли канаву. Она наполовину водой залита. Вчера откачивали, хотели кусок трубы заменить, но не успели. Вода сильно бежала, хотя трубу перекрыли. Видимо, грунтовые воды подкатили. Сегодня утром аварийщики приезжают, чтобы ремонт закончить, а внизу тело лежит. Голова разбита. Возможно, сам сорвался, когда хотел канаву перепрыгнуть, и головой о бетонный короб стукнулся. Или его сильно ударили. Только зачем? В канаву за ним никто не полез, грабить не стали. А у Валентинова денег с собой несколько сот тысяч было. Это за операции, как уже проведенные, так и будущие, ему заплатили. Он их домой нес. Домашний человек. Говорят, даже любовницы не имел.
– Значит, ограбление отпадает?
– Рассматривается и вариант, что людям, убившим врача, просто не захотелось в грязи возиться, поэтому за телом они не полезли. Не знали, что человек с деньгами идет. Такое порой тоже случается, особенно среди юнцов, которые наобум действуют.
– А следы? На свежевскопанной земле они обязательно должны остаться. Тем более на мокрой грязи.
– Аварийщики своими сапожищами все затоптали. Ничего разобрать невозможно. Они и вниз за телом забирались, думали, что живой, просто пьяный. Но есть и другие варианты.
– Какие? – простодушно спросил Васильев.
– Например, желание что-то скрыть.
– Операцию, сделанную Говоруну?
– Эту операцию тот сделать не успел, хотя, мне кажется, задумал. Иначе зачем бы он так пригревал Валентинова. Но у самого Говоруна другие подозрения.
– Какие?
– Что вы вчера под угрозой убийства заставили Валентинова позвонить Говоруну и сообщить то, что вам требовалось сказать, а потом все же убили его, когда он домой отправился. Это чтобы не сдал вас. Говорун, кстати, и меня тоже подозревает. Я сам ему сказал, что из вашей квартиры вышел вместе с хирургом. Предложил подвезти, но он отказался, сказал, что неподалеку живет и прогуляться хочет, весной подышать. Я даже настаивать не посмел. Подумал, что Валентинов к кому-то зайти желает и не хочет этого афишировать.
– Может быть, он все же зашел? – предположил Сергей Тимофеевич.
– А кто сейчас нам точно это расскажет? Опера бегают, людей в соседних домах опрашивают. Может, кто-то что-то видел. Но такие убийства обычно не раскрываются. Это на девяносто девять процентов висяк. Разве только случайно что-то всплывет.
– Вам виднее, – коротко отреагировал Васильев, которому показалось, что полковник в какой-то мере пытается обвинить его.
Видимо, Воробей был недоволен там, что ему приходится теперь заниматься многими делами, которых могло бы и не быть, позволь Сергей Тимофеевич убийцам расстрелять себя. Ну да, было бы на одно нераскрытое убийство больше на счету полиции или того органа, которому доверят дело вести. Зато не было бы никаких лишних хлопот, беспокойных дум о завтрашнем дне, о том, что вскоре может случиться. Должно быть, полковник
