и Карачевскому.
И то ли Михеенко ещё не подал рапорт о невыполнении приказа, то ли сотник отмахнулся от этого рапорта, но Короткович с ними чуть не обниматься начал.
– Молодцы, казаки, молодцы. Не убавить, не прибавить, молодцы. Вы, значит, вдвоём траншею зачистили?
– Так китайцы… – Саблин хотел сказать «все разбежались почти».
Но Володя его опередил:
– Мы. На гранатах пошли. Сначала они тут уперлись, вроде как, думали с нами перекидываться, ну а когда мы им склад взорвали, так и попятились.
– Молодцы, о вас уже и наш полковник спрашивал, и командующий операцией. Товарищ Колышев!
– Я! – Отзывается подсотенный.
– Представление к крестам обоим. И всему взводу тоже представление к наградам.
– Есть, – сказал Колышев.
Он пожал Саблину и Карачевскому руки вслед за сотником и сказал:
– Вы, штурмовые, конечно, много о себе думаете и позволяете себе много, но уж… Если берётесь… То можете. Этого у вас, казаки, не отнять. Кресты заслужили.
От этого строгого человека большей похвалы услышать было просто невозможно.
Когда офицеры ушли, прапорщик погрозил им кулаком и сказал:
– Не очень-то вы о себе думайте, штурмовые, особенно ты, Саблин. Не думай, что разговор наш закончен. Я тебе твоё неповиновение ещё припомню.
Когда он ушёл, Володька уселся на дно траншеи и закурил, Аким стоял рядом, смотрел на поле, где лежали мёртвые китайцы.
– Неужели мне дадут крест?
– Ну, ты что, не слышал сотника? Представление к награде уже почти готово. – Отвечал ему Аким.
– Не верится даже.
Саблин ничего ему больше не сказал, он прилагал усилие, чтобы не закрывать глаза. Очень ему спать хотелось.
Но поспать ему не удалось.
Сотник сказал взводному, что бы собирал взвод и выдвигался в расположение полка, разведка сообщила о том, что противник переносит склады. Это значило только одно, китайцы решили, что эта линия обороны потеряна, и они планируют отступать.
Командование в свою очередь решило навязать ему арьергардные бои, но в этом Второй Пластунский Казачий полк принимать участие уже не будет, это дело линейных казачьих частей.
И взвод, собрав свои тяжёлые вещи, по песку и оврагу двинулся в расположение полка.
Пуля снайпера не только разбила дробовик, но рикошетом ещё и повредила ему шлем. Сначала он голову ломал, отчего по правой стороне монитора затемнение пошло. Пошёл в оружейку, и там старый оружейник Иваныч ему сказал, продиагностировав шлем:
– Трещина от стыка до правого микрофона, под подкладкой её не видно, но проводка порвана. Это не отремонтировать. Только менять.
Новый шлем – дело не шуточное. К ботинкам и то приноровиться нужно, а тут и «глаза», и «уши», и «дыхалка» – всё требует подгонки.
Кому-то монитор пониже нужно, кому-то повыше,
