Шо с него взять, с толстокожего и толстопятого, – Цыганок и Шумкин обменялись колкими взглядами. – Тофик Мамедович, вы не обращайте внимание на этих олухов. Вы так интересно рассказывали про рабов, – попросила Света, вновь принимаясь за поля.
Джанкоев продолжил читать из своей тетрадки, медленно, чуть ли не по слогам и совсем не так, как профессор по анатомии:
– Предметом педагогики является процесс направленного развития и формирования личности в условиях её воспитания, обучения и образования.
– Вот тебе здорово: разве обучение и образование не одно и то же? – перебила Маршал, не забыв поднять руку. Тофик Мамедович улыбнулся; ещё долго школьная привычка будет сидеть в каждом из этих ребят. Может только к концу третьего курса они научатся задавать вопросы во время паузы. Он остановился. Тем более, что за первым вопросом последовал второй.
– А я про личность не понял, – заявил Соснихин. – При чём тут личность, если мы должны тренировать маленьких обормотов? Мы же не с дипломатами будем работать.
«Да, этот совсем в понятиях плавает, – подумал Джанкоев. Слабых студентов в их институте хватало всегда. Кто-то из педагогов, не особо мороча себе голову, ставил им низший проходной бал. Другие, такие как Тофик Мамедович, старались всё разжевать и, желательно, доходчиво. – Нельзя выдавать дипломы тренера или преподавателя исключительно за спортивные заслуги. Категорически нельзя. Ведь рабочим материалом для этих ребят станут живые люди, чаще всего дети. И без элементарных знаний по педагогике, психологии или основам тренировки в любом спорте можно наломать таких дров».
На память молодому педагогу приходили фразы из фильмов об учителях, в которых говорилось, что ошибка педагога, пожалуй, ещё более страшная, чем ошибка врача, судьи или милиционера, потому как выявляется она не сразу, а вот навредить обществу может не меньше. Пока Джанкоев думал, класс бурлил. Новые вопросы повергли студентов в новые дискуссии. Опять же пройдясь по Шумкину, стали говорить, что человек образованный – не всегда воспитанный; толковый и сообразительный, Миша часто был в плохом настроении и ссорился с девушками. Джанкоев, сделав вспыхнувшему десятиборцу знак не отвечать, возразил, что, как правило, тот, кто воспитан, чаще всего и хорошо образован, честен, порядочен, трудолюбив.
– А это уже – пример для подражания, – закончил он спор и по лицам ребят понял, что вместо того, чтобы прояснить им что-то, запутал их окончательно. Казах Серик и армянин Армен, старавшиеся до этого записать, то, что он говорил, синхронно положили ручки. Шандобаев беспомощно посмотрел на Маршал. Крякнув, лыжница снова задрала руку:
– Тофик Мамедович, вы же сказали тезисами. А сами тут такую речь нам двинули, что мы все.., все мы… – Таня на находила слов, чтобы объяснит состояние общего смятения, и откровенно мёрзла в жарко натопленной комнате от ледяных фраз, запомнить которые трудно было даже ей, русской девушке.
«Да, специальные занятия понадобятся не только Соснихину», – решил преподаватель, глядя
