которых в народе зовут «хачиками», чебуреком указал на пустой стул и представился:
– Хачик.
Второго господина звали Микитой из города Бельцы, а третий господин, который был госпожой, протянул руку лодочкой.
– Нина Владимировна. Из Иванова, – и кокетливо улыбнулась в ожидании шутки типа «А-а-а, город невест» и поцелуя руки, но пролетела. Я хоть и профессиональный юморист, но в прошлом. А целовать руку с зажатым в ней чебуреком я обучен не был. Такой случай в Пажеском корпусе никто представить не мог. А я к тому же в нем не обучался.
– Михаил, – представился я.
– Мишико, значит, – кивнул Хачик, – как Саакашвили.
– Это почему ж как Саакашвили? – обиделся я. – Это Саакашвили как я.
Микита из города Бельцы плеснул мне в фужер «Путинки» и шлепнул на тарелку прикроватный коврик:
– Давай, Михайло, пока тебе не принесли.
Выпивать в мои намерения не входило. Я несколько замешкался.
– Обижаешь, – развеял сомнения Микита.
– Да вы не стесняйтесь, Михаил, здесь все свои, – подняла свой фужер Нина Владимировна.
– Правильно говоришь, женщина, – сквозь чебурек одобрил Хачик. – Выпей, Мишико. И покушай.
Совершеннейшая фантастика. Стоит в нашей стране нескольким гражданам случайно встретиться на предмет водки, как они тут же оказываются «всеми своими». При наличии водки никакого privacy не существует. Вот в чем одно из отличий русского народа от зарубежного. Говоря «русский», я не имею в виду этническую направленность. (Смешно говорить о русских как о национальности за столом, где сидят азербайджанец, украинец и еврей. И где только один представитель титульной нации – Нина Владимировна из Иванова. И то в ней, как и у большинства русских, было что-то татарское.) Я говорю о культурной идентичности. В modus vivendi и modus operandi по отношению к водке. В городе Москве, на Измайловской пародии на шоссе. В кабаке «Менора». В славной многонациональной и разнополой компании. Донельзя душевной. Водочка end чебурек. Вкусный!.. Конечно, можно бы незатейливо пошутить об исчезновении в округе кошек и собак, но… Уж слишком от этой шутки шибает петросяновщиной, да и comedyclubовщиной тоже. Почему-то в России почти всякий юмор сваливается в петросяновщину, как бы он ни голосил о своей элитарности. Хотя что тут непонятного? Нельзя не забрызгаться, если плывешь на утлом челноке в бушующем море говна.
Так вот, это был честный чебурек. И баранина в нем была тоже честная. Причем, как я уже говорил, чебурек оказался объемен и грузен. Поэтому, когда я им закусил, то явно насытился. Но в качестве алаверды заказал еще четыре порции чебуреков и бутылку «Путинки». А если быть честным, то две. Но я никогда не бравировал своей честностью, поэтому бутылок была одна штука. Именно такую цифру я назову своей жене Оле по возвращении.
Мы красиво выпивали и красиво закусывали. Для утирания морды от бараньего сока паленый Распутин выдал каждому
