персонажа, которому мы могли бы полностью довериться. Все совершали и продолжают совершать плохие поступки, все хороши. Вот они, одна упертая максималистка, другая вообще легкого поведения, легкого, как воздушный шарик, и обе отнимут друг у друга все, что им нужно, отнимут, отнимут… А за что они так его любят? Ведь он, кажется, все время их понемногу предает… Не будем с ними играть! Потому что мы сами не такие. Мы никогда никого не предавали и всегда отдаем другим то, что нам самим нужно.
Ленинград, двор дома на углу улиц Маяковского и Некрасова
1972 год
…Девочки ели снег.
Девочки, одна в белой цигейковой шубке, другая в черной, у одной сумочка с белочкой, у другой с зайчиком, вывалились из подъезда, толкаясь и смеясь.
– Я тебя защекочу, – пригрозила девочка с белочкой, пухлыми пальчиками пытаясь пролезть к подружке сквозь возможные для доступа места – под неплотно завязанный шарф, в чуть коротковатые рукава. – Что, боишься?! Тогда будем есть снег. Чур, я первая!
– Чур, я вторая, – согласилась девочка с зайчиком.
Девочки ходили на английский к соседке по дому, учительнице английского из 207-й школы, три раза в неделю по часу. Они жили в одном доме, одна «вход с улицы», другая «вход со двора», и в первый класс пошли, слепившись на школьной линейке в трусливый комок, – белые гладиолусы переплелись с красными. Одна прижималась к другой чуть крепче, как будто черпая в новой дружбе уверенность, что ее не обидят, а другая чуть кокетливее – вот я, вот моя подружка, а какие тут еще возможности?
– Давай я расскажу тебе анекдот про булочку, – предложила девочка с белочкой. – Один человек пришел к врачу и говорит: «У меня глисты»…
Девочка с зайчиком смутилась – слово «глисты» неприличное, и дальше в этом анекдоте что-то будет… что нельзя.
Девочка в белой шубке с хитрым видом принялась запихивать снег в свою сумочку с белочкой, девочка в черной шубке смотрела на нее с ужасом – ты что делаешь?!
– Ты что, глупая, что ли?.. Я хочу, чтобы тетрадка намокла. У меня в тетрадке двойка, а снег ее смоет, мою двоечку, – объяснила девочка с белочкой. – И не нужно будет делать домашнее задание, и меня не заругают – тетрадка мокрая, а я не виновата…
– Но ведь если ты не сделаешь домашнее задание… – сказала девочка с зайчиком и не нашла дальше слов. Если не выполнить домашнее задание, мир перевернется, домашнее задание по английскому должно быть сделано для сохранения мирового порядка. – Мой папа говорит: «Нужно делать только то, что нужно, а не то, что хочется».
– А мой папа говорит: «К-ка-теночек мой! Лю-убимый мой!» – сказала девочка с белочкой.
Отличнице с сумочкой с зайчиком, в которой лежала тетрадка с жирной пятеркой, открылись новые миры: можно не бояться, не слушаться, не делать домашнее задание, а тебя все равно будут любить… открылись и тут же закрылись, – она так боялась нарушить миропорядок. А для ленивицы с сумочкой с белочкой, в которой таял снег, размывая домашнее задание и жирную двойку, никакого миропорядка не было, был уютный теплый хаос, где главное – чтобы не заругали.
У обеих девочек были знаменитые отцы.
Отец девочки с зайчиком – писатель, лауреат Государственной премии, автор многочисленных повестей, рассказов, публицистических очерков, член правления Союза писателей, депутат Верховного Совета.
Отец девочки с белочкой – художник – в день получения гонорара поил весь «Сайгон». В «Сайгоне», кафе на углу Невского и Владимирского, собирались художники, которые не выставлялись, поэты и писатели, которые не печатались, все они сначала, стоя, пили маленький двойной кофе в «Сайгоне», а затем вино у отца девочки с белочкой. Отец девочки с зайчиком не называл их снисходительно «коллегами», «непризнанными писателями» или зло – «плесенью», «глупым псевдолиберализмом властей города», они для него просто не существовали.
– А мой папа… а я зато буду счастливая. Мой папа говорит: «Счастье – это всегда поступать правильно», – сказала девочка с зайчиком.
– Ты будешь счастливая? А я уже сейчас счастливая, – похвасталась девочка с белочкой и, подумав, добавила: – А у нас дома есть бар.
Девочки жили в доме на углу Некрасова и Маяковского.
Квартира девочки с зайчиком – вход с Маяковского – была огромная, барская, с двумя действующими каминами, один в зеленых изразцах, другой в бело-золотых, и оба камина охранялись государством.
Квартира девочки с белочкой – вход с Некрасова – была длинно-коридорная, извилистая, уютно-запущенная-богемная. В Ленинграде не было ни одного бара, а на этой кухне была барная стойка из вагонки и самодельные высокие табуреты, «как будто в настоящем баре». А в комнате, пустой, без мебели, с выкрашенными в разные цвета стенами и одной специально вывешенной работой, была «как будто выставка
