в предстоящей войне, – ответил в свою очередь Федор, подражая велеречивости македонян, и слегка поклонился. – Прошу простить, что не смог быть раньше. Со мной приплыла армия, и я должен был разместить ее на постой, отправив часть кораблей за новыми солдатами.
Услышав о новых солдатах, Филипп улыбнулся уже искренне.
– Тебе понравился лагерь, что мы выстроили специально для нее? – тут же спросил Филипп, скрестив руки на груди.
– Да, лагерь большой, – похвалил Федор, – и место выбрано удачно.
Македонский царь стоял у небольшого овального стола, на котором была разложена карта Греции с прилегающими морями и островами, искусно изготовленная на куске тончайшей кожи. Свет в зале давали факелы, висевшие в специальных кронштейнах на стенах и несколько подсвечников на самом столе. Зал же был небольшим, метров тридцать. Честно говоря, поднимаясь по столь богато отделанной лестнице, Федор ожидал увидеть нечто гигантское и парадно украшенное, но был приятно удивлен скромностью зала для совещаний. Эта встреча проходило вполне «по-деловому», – кроме стола и нескольких скамеек, здесь не было ничего лишнего. Разве что колонны по углам и пара статуй из мрамора со щитами и мечами в дальнем конце зала, дополнявшими внутреннее убранство. Да и людей, к удивлению Чайки было мало, – считая Демофонта, царя и его самого, у стола расположилось шесть человек. Не было также ни вина, ни яств. Поймав голодный взгляд Чайки, Филипп истолковал его верно и поспешил успокоить посланца Карфагена.
– Знаю, ты устал с дороги, Чайка. Но, наш друг Филопемен должен по делам службы отбыть сегодня же ночую назад в Ахайю. Поэтому я решил повременить со сном.
– Нет ничего важнее войны, – кивнул Федор, оглядывая нескольких военачальников, стоявших у стола, – выспаться я еще успею.
– Кстати, – завил Филипп, жестом приглашая Федора приблизиться и указывая на широкоплечего грека с некрасивым лицом и слегка искривленным носом, стоявшего слева от него, – вот и он сам.
Федор кивнул в ответ на молчаливое приветствие Филопемена, быстрым взглядом изучив внешность собеседника. Первое впечатление было скорее хорошим, чем плохим. Этот стратег показался Федору достаточно умным и хитрым, для той должности, которую занимал. Кое-что в его внешности, впрочем, свидетельствовало о том, что стратег часто впадал в гнев. Закончив свои краткие наблюдения, Федор спросил напрямик, входя в роль начальника ахейского флота и обращаясь сразу к обоим.
– И что заставляет Филопемена отбыть так быстро?
– Флот этолийцев[5], до сих пор стоявший у своих берегов, пересек залив и совершил грабительское нападение на Патры, – ответил Филопемен, и правый глаз его дернулся, – город осажден. Я должен вернуться в Ахайю, чтобы отразить нападение.
– Они осмелились напасть на чужое побережье, зная, что мы здесь? – не поверил своим ушам Федор, – не слишком-то они нас бояться. Значит, это демонстрация силы.
Он
На самом деле, как такового, постоянного флота у этолийского союза не было. Но мы пошли на это допущение, поскольку жанр альтернативной истории допускает подобные отклонения от фактов.
