и все больше становилась внешне похожа на мать, покойную Айано. Характером же она пошла в отца, князя Изаму Иоири, добрая ему память. Мана унаследовала его отвагу и почти безрассудное бесстрашие.
Время, на которое Токугава назначил их свадьбу с его сыном Юкайо, неумолимо приближалось. Она никогда не видела этого юношу, но Амайя говорила, что он довольно хорош собой. Да будь он хоть трижды красавцем, Мана заочно ненавидела этого человека. И поклялась себе, что не выйдет за него никогда в жизни. Но пока об этом ее решении не ведала ни одна живая душа.
Хотя, по правде сказать, сам отпрыск сегуна тоже совсем не жаждал жениться. Юкайо было уже почти 20, и он был умелым воином. А про юную невесту, которую готовили для него в Канадзаве, отзывался с пренебрежением.
– Зачем мне жениться, отец? Канадзава ведь и так уже наша.
– Она наша только потому, что я пожелал этого! – взревел Токугава, заставив вздрогнуть слугу, поднесшего им фрукты. – Раньше она принадлежала Иоири!
– Тогда отдай мне Канадзаву в безраздельное владение вместе с этой девкой! У меня будут земли, и я покажу тебе, каким могу быть правителем!
– Нет, иначе ты начнешь претендовать и на остальные территории, – отрезал сегун. – А девчонка… Она нарожает тебе детей, и твой первенец станет наследником всех наших земель, в том числе Канадзавы. Ее жители до сих пор бунтуют. Но эта провинция будет нашей, а не Иоири, навсегда! …А если выяснится, что эта сучка, чьего отца я собственноручно приколол к полу мечом, не чистая голубица, мы убьем ее. Я объявлю о том, что она не девственница, жителям провинции и сделаю Канадзаву своими владениями в качестве компенсации.
Не зная о том, какие споры ведут о ней самой и о бывших владениях ее отца ее жених с сегуном, Мана шла мимо фруктовых деревьев, собираясь вернуться в дом. Тем более что старая служанка Фо уже дважды ей махала, умоляя подойти ближе, поскольку передвигалась женщина с большим трудом. Должно быть, госпожа Кин желает ее видеть или готов обед. В любом случае Мане пора заканчивать прогулку. Но в тот момент, когда девушка оказалась в самой глубине сада, и была почти со всех сторон окружена деревьями, в ствол одного из них впилась, упруго задрожав, стрела. Ничуть не испугавшись, а, напротив, с радостным предчувствием Мана подошла к этому дереву. К древку стрелы был примотан маленький клочок бумаги: «Приходите вечером к дальней живой изгороди. Записку уничтожьте».
После ужина, как только приличия позволили покинуть госпожу Кин, Мана, одетая в домашнее кимоно, схватила цветную накидку, чтобы не продрогнуть осенним вечером, и отправилась на свежий воздух. Чем дальше она отходила от дома, тем более ускорялся ее шаг. И вот она уже стремглав неслась к живой изгороди в самом конце сада. При этом ее кимоно и накидка развивались так, что девушка становилась похожа на яркую диковинную птичку.
Мана знала, в каком месте можно протиснуться между ветками кустарников и оказаться на той стороне. Она так и сделала. Когда кто-то осторожно коснулся ее плеча, повернулась, и невольно вскрикнула от изумления.
– Ихара!
