тяжких грехах, причем именно по причине самого факта критики. В силу действия этого механизма, коснувшись любой из табуированных политкорректностью тем, критик получает в ответ полный заряд ненависти и презрения. Кстати, в свое время, в 1930-е годы, именно этот механизм, этот ход мысли стал одним из инструментов легитимации террора против инакомыслящих в СССР. Пойдет ли политкорректное общество по тому же пути? В конце концов, как показала история, любой «новояз» существует не сам по себе, а как орудие легитимации реальной политики!
Вообще-то, такие эмоции, как ненависть, презрение, а также необходимость репрессий вроде бы не запрограммированы в политкорректных индивидах. Но в том-то и дело, что терпимость в политкорректном обществе предписана только одной стороне. «Многообразие» и «мультикультурность», то есть справедливое и равное представление разных религий, культур и народов – это как «истина», «равенство» и «справедливость» в оруэлловском «новоязе». В действительности мы скорее имеем дело с инверсией традиционного культурного шовинизма (Больц). Идеал и образец – Азия и Африка, Запад – это то, что следует презирать и чего следует стыдиться. Многообразие и равенство означают на практике: все минус одна. И эта одна – культура Запада. Множество фактов доказывают, что во взаимодействии с иными культурами именно западная культура белого человека оказывается проигрывающей и страдающей стороной[30].
Политкорректность и постмодерн
Действительное изучение и критика политкорректности затруднены тем, что она существует в виде некоторого набора никогда и нигде полностью и однозначно не выраженных и не опубликованных нормативных требований или же расплывчатых пожеланий относительно публичного и частного поведения в отношении разного рода меньшинств: национальных, религиозных, культурных, сексуальных, а также индивидов, в чем-то отличающихся от большинства людей. Ее нет в писаных трудах, на которые можно было бы сослаться. Создается впечатление, что политкорректность возникла сама по себе, соткалась из воздуха, как булгаковский Коровьев в саду на Патриарших; если она и имеет за спиной какую-то традицию (а именно марксистскую, на что убедительно указывает Больц), то современными «теорией и методологией» не располагает. Действительно ли у практики политкорректности сегодня отсутствует теоретический фундамент? Пожалуй, все же он имеется, и в этой роли выступает постмодерн. Вроде бы звучит вызывающе. Постмодерн – не политическая, а скорее культурная идеология. Он не то что не запрещает, но, наоборот, поощряет любые новшества и даже безумства. Для него нет ничего окончательного, ставшего и вообще конечного. Более того, для него нет ничего неприемлемого. Постмодерн способен вместить в себя все – любую позицию, теорию, идеологию, точку зрения – и объединить их все в своих бесконечных коллажах. Поэтому постмодерн, казалось бы, не только не политкорректен, но даже антиполиткорректен.
Но именно эти его перечисленные
Киевский публицист А. Шарий пишет: «Убаюкивающие сказки о толерантности и политкорректности накрыли нас с головой в 90-х годах. Именно тогда правозащитники всех мастей просто-таки взмокли, забрасывая законодательные собрания европейских стран своими требованиями „равенства и братства“. Причем равенство по отношению к носителям ислама со временем стало более „равным“. То есть ислам пользовался в Европе все большими льготами и преимуществами, отвечая на это преследованиями и травлей христиан как у себя дома в мусульманских странах, так и в Европе». Далее следует впечатляющая подборка фактов. [
