должно быть шутит или просто надо мной издевается, лишь бы заполучить нужного для его чёрной сущности эффекта на мою незамедлительную реакцию. Он не мог говорить этого всерьёз. Когда-нибудь? Это ведь не об неопределённом будущем, ведь так?..
– Тчшш. Хорошая девочка. Главное, не забывай. Этот нож очень острый.
Да уж точно. В этом я успела убедиться на все сто. Особенно, когда он разрезал, будто мягкое масло, тугую ткань лифчика и… теперь ласкал плоской стороной ножа одно из полушарий груди, враз онемевшей от прохладного воздуха комнаты и более холодного прикосновения бездушной стали. Но я всё-таки чуть не дёрнулась, задрожав ещё сильнее, когда её остриё вжалось в мой сосок и с мнимой нежностью надавило на чувствительную вершину.
– Могу пообещать прямо сейчас. Это будет незабываемо… – ещё и с обязательной хрипотцой в понизившемся едва не до утробного рычания голосе, перед тем как разрезать на мне лямки бюстгальтера с плечевыми швами на блузке (вернее, на той тряпке, что от последней осталось).
И то, что это будет незабываемым, я нисколько не сомневалась, поскольку оно таким уже стало не минуту и не две назад. А теперь лишь наращивало свои безумные обороты с каждым последующим действием этого монстра, с каждым слетаемым из его уст словом и оставляемыми им на моей коже невыносимо осязаемыми прикосновениями. И чем дальше он творил свои шокирующие бесчинства, оголяя меня подобно искушенному эстету-садисту лоскут за лоскутом (и, наверное, не только одно тело), тем явственнее проступали происходившие с ним изменения – в пугающем выражении лица и в прожигающем насквозь черном взгляде. Тем сильнее холодело в груди моё сердце вместе с рвущейся на волю душой, и ещё больше отнимались конечности, превращая меня окончательно в полуживой труп.
– Я же сказал, не закрывать глаз! – в этот раз меня буквально прострелило навылет его недовольным рыком, в довесок к тому, что делали в тот момент его руки, и из-за чего я так и не сумела удержаться. Зажмурилась что дури, впервые всхлипнув более-менее прорезавшимся чётким звуком. Потому что он уже растягивал ремень и пояс на моих джинсах и явно не собирался на этом останавливаться. Хорошо, хоть нож отложил, хоть я и ждала, что он начнёт и дальше уродовать оставшуюся на мне одежду. Но почему-то в этот раз решил воспользоваться цивилизованным способом, пусть легче мне от этого совершенно не стало. Скорее, только хуже. Сильнее закружилась голова и попытка вцепиться пальцами в простыни венчалась относительно близким к желаемому успехом.
– Serçe[1], открой глаза! Ты ведь не хочешь меня разозлить?
Даже если бы и хотела, думаю, он всё равно нашёл бы способ заставить меня это сделать. Но испытывать судьбу, как ни странно, не тянуло. Пусть и было сложно, буквально через не хочу, практически в унисон его идеально выверенным движениям – пока он стягивал по моим бёдрам вместе с трусиками верхнюю часть джинсов. Даже в какой-то момент приподняв меня, будто невесомую пушинку над кроватью.
Господи… Вот и всё! Меня только что раздел абсолютно
