что прибывшие были варягами, а не русскими (eos gentis esse Sueonum), что и вызвало подозрение Людовика.
Оснований для подобных подозрений было тем больше, что прием в Ингельгейме происходил в особых условиях. Людовик готовился к войне против сыновей и вел переговоры с соседними славянскими племенами. Нет никакого основания отождествлять народ "рос" со шведами, так как расследование именно показало, что присланные называли себя народом "рос", а в действительности были шведами. Перед нами явление, отмеченное уже ранее: варяжские наемники называют себя народом "рос", у князей которого они находились на службе. Напомним, что дело происходило на верхнем Дунае, в Ингельгейме, в тех областях, к которым относится Раффельштеттенский устав.
Насколько могли быть древними торговые отношения между Русью и Германией в этой области, показывает одно не лишенное интереса обстоятельство. Суда, причаливавшие в Росодорфе (теперь исчезнувший город между Пассау и Линцем), платили таможенную пошлину в размере полдрахмы, т.е. один скоти (id est scoti). Известно, что в "Русской Правде" словом "скот" обозначаются деньги, отсюда "скотник" – казначей, "скотница" – казна. Уже Болтин указал на связь русского слова "скот" с англосаксонской монетной системой. Перед нами, может быть, один из путей проникновения слова "скот" в значении денег в русский язык. Итак, западноевропейские известия не противоречат, а скорее, подтверждают наш вывод, что слово "Русь" было местным, славянским и пришло не с севера, а возникло на юге восточного славянства.
Остановимся теперь кратко на византийских свидетельствах, на которых особенно ценные сведения находим у патриарха Фотия и Константина Багрянородного. Теперь уже едва ли кто-нибудь будет отстаивать мнение Куника о том, что беседа Фотия о нашествии Руси написана в 865, а не в 860 году. Фотиф высокопарно говорит о Руси: "народ неименитый, народ непочитаемый, народ, поставляемый наравне с рабами, незнатный, но получивший имя со времени похода против нас, достигший блистательной высоты и несметного богатства, народ, где-то далеко от нас живущий, варварский, кочующий, гордящийся оружием, неожиданный, незамеченный, без военного искусства".
В этих риторических словах бросается в глаза, что народ "рос" упоминается в связи с рабами. Только ли это риторика, или автор имеет в виду какую-то реальность? Вспомним, что рабский рынок в Константинополе довольно часто пополнялся пленными славянскими рабами. Народ "рос", повидимому, напоминал Фотию знакомые образы пленных, которые пояалялись на улицах византийской столицы. Народ, напавший на Константинополь, жил где-то далеко от Византии, а это плохо походит на готов, населявших знакомый для греков Крымский полуостров, которых Васильевский принимает за росов, называемых патриархом Фотием. Тот же Фотий пишет, что "росы", "поднявшие руку против государства Ромейского, променяли свое прежнее языческое и нечестивое учение на чистую веру христианскую, ставши в ряд подданных и друзей". Они даже приняли из Византии епископа.
Это
