кипятком большую, очень большую тарелку корейской лапши, а потом выплеснул ее в лужу…
Дядя Евпат рассказывал: в океане на чудовищной глубине, где нет света, живут прозрачные рыбы.
Но за каким чертом в метро занесло эту глубоководную тварь? «Нашли себе Ноев ковчег, сволочи».
Огромные розовые глаза твари смотрели невозмутимо. Ивану показалось, даже с иронией.
Когда на кальмара упал свет карбидки, его словно ошпарили. Все зашевелилось. Щупальца взметнулись вверх и в стороны, ища обидчика.
Тварь лежала в мутной воде, возвышаясь наполовину. Иван подумал: «Черт». И, размахнувшись, швырнул пакет с карбидом. Тот в полете раскрылся, карбид полетел в воду – плюх, пш-ш-ш. Забулькало, зашипело, словно это гигантский бульон. Повалил пар.
Диггер подался назад. Если ацетилена соберется достаточно, даже искры хватит, чтобы все полыхнуло.
Но хватит ли для этого карбида? Иван перекатился в сторону, уклоняясь от щупальца. Сзади продолжал кипеть бульон. «Сейчас? Нет, еще чуть-чуть».
Иван вскочил, держа карбидку в руке. Бросился вперед – перемахнул через щупальце, подхватил каску. Блять! Щупальце рванулось вдогонку. Иван отпрыгнул к колонне, поскользнулся. «Да что ж такое…» Успел выставить колено и устоял. Коленная чашечка выстрелила болью. Из туннеля валил густой ацетиленовый пар-дым.
В следующее мгновение его схватили за плечо.
«М-мать».
Словно мышцы проткнули раскаленным прутом. Иван рванулся, лязгнуло – автомат упал на пол. Диггер едва удержал лампу. Щупальце сократилось и ударило Ивана спиной о колонну. Потом стало неторопливо вжимать его в мрамор.
Иван посмотрел на руку с лампой, потом на щупальце.
– Мои любимые конфеты, – сказал он щупальцу. – Слышишь? Бато-ончики.
Иван отклонился назад, высвободил руку и рывком, падая всем весом вперед, бросил карбидку в пасть туннеля. Н-на!
Щупальце перехватило его поперек груди, сжало.
В голове вспыхнул разряд, черная волна удушья накатила от груди. «Приморская» перед глазами покачнулась. «Врешь, не возьмешь». Звуки отдалились.
В гудящей, пульсирующей тишине Иван смотрел, как летит лампа – красиво, плавно, по пологой дуге. И как она начинает падать туда, на пути. Иван прикрыл глаза. Вот и все.
Вспышка.
В следующее мгновение в лицо Ивана плеснули кипятком.
Когда он открыл глаза, в воздухе висела пелена дыма. В ушах звенело. В груди тупая боль, словно по ней прошлись кувалдой.
Иван опустил взгляд. Оторванное щупальце изгибалось у его ног. «Тьфу ты, зараза живучая».
Он стянул маску с лица, судорожно вдохнул. Вонь Приморской ударила в нос. На языке был привкус горелой резины. Иван поморщился, сплюнул. Ощупал себя. Руки-ноги целы, остальное тоже… Горело лицо, и в висках глухо стучало.
Иван огляделся.
Фонарь на каске еще работает. Иван перешагнул через щупальце;
