обычному человеку. Им-то, я уверена, прекрасно живется. Те, кто на дне, им тоже неплохо, уж поверь, ведь у них есть внутренняя свобода, так как им нечего терять. Да, у них ничего нет, но они и не в ответе ни за что. Эти люди тоже имеют выбор, хоть и иного рода, нежели те, что рассекают на своих дорогостоящих кораблях. Понимаешь, они уже на дне, дальше опускаться некуда. А когда ты достиг предела низов, ты освободился. Ну и есть мы, все остальные. Мы вынуждены. Мы под бременем ответственности. Мы на границе нищеты, но еще не заступили за нее. Мы – это те, у кого есть обязательства. Мы те, кто получает копеечную зарплату, цедит ее на батон с молоком, проезд и квартплату. Возможно, у лучших из нас есть недорогие машинки, на которые мы тоже цедим. Девочки цедят на косметику. Мальчики высчитывают копеечку на спортивный зал. Так и держимся на плаву. Рискуя в любой момент, скажем, взять кредит, который нас потопит. Я видела таких: опускаясь на дно после подобной опрометчивости, они пускаются во все тяжкие: алкоголизм, наркомания… Так и становятся освободившимися жителями дна. Но большинство, все же, держатся. Своими силами, своими руками, уставшими от постоянных гребков. Полное отсутствие свободы Полная зависимость от обязательств. Как я завидую детям-небожителям… Как я хочу приблизиться к ним, чтобы хоть чуть-чуть отпить из их кубков. Я готова на все ради этого! А ты где, персик? На плаву? Со своей Мерлиной? – охмелевший взгляд смотрел на меня с какой-то детской надеждой.
Я слушал этот монолог с какой-то душевной болью. До этого момента я смотрел на вещи иначе. Мне казалось, что каждый сам творец своей судьбы. Люди, которые ноют о своей нищете, могли бы потратить это время на поиск выхода из этого своего «дня сурка». А теперь мне стало стыдно, что я плыву не с помощью рук и ног, а с помощью мотора своей яхты, пусть это не лайнер, но все равно, мое судно везет меня по водам океана жизни. А Мерлина, моя Мерлина, выбивается из сил, разрываясь между коммуналкой, дорогим чаем и новой книгой. Конечно, я не мог сказать в тот момент после ее слов, глядя в эти опечаленные глаза, что у меня есть свое суденышко. Особенно после «своей Мерлины», фразы, произнесенной ей с особым выхлопом чувств, как мне тогда показалось. И я просто ответил:
–Да. Я на плаву. С тобой, Мерлина.
Ответ удовлетворил эту слегка хмельную девушку. Она откинулась на спинку стула и с таинственной улыбкой уставилась в белёный потолок.
Какая же это, все-таки, интересна личность! Сколько в ней глубины! Сколько дебрей в ее внутреннем мире! Даже эта ее детская вредность, саркастические колючки… Мне казалось все это таким небесным, заоблачным. Ее любовь к чтению не могла оставить ее глубокий разум пустым и бестолковым. Ее образность мысли пленяла меня в свои оковы, и я готов был следовать за ней, гремя кандалами, хоть на край света.
И вот мы сидим с ней, с моей возлюбленной (а это я к тому моменту осознавал совершенно точно), на ее кухне, пьем дешевое пиво и говорим теперь уже ни о чем и обо всем подряд. Мерлина принимает меня, я это чувствую. Мы стали ближе.
И
