подходит к ситуации на полторы сотни процентов. Мерлина снова уткнулась в книгу. Благо, оставалось немного, страниц пятьдесят, может, чуть больше. Я готов был подождать. Сел рядом с ней на лавку, между нами поставил заветную коробочку, чтобы исключить возможность подвинуться к этой девушке поближе, так боялся разозлить ее, если нарушу ее личное пространство.
-А что, если бы я не сидела тут? Пошел бы по квартирам?
Книга громко захлопнулась на первом звуке первого слова, произнесенного устами Мерлины. Сколько я тут просидел, смотря то вперед на – обшарпанные перила песочницы, то вверх – на грязноватого цвета облака, плывущие по беспокойному небу, то еще куда-то… Мерлина дочитала быстро, хотя старалась она явно не ради меня.
–Я бы подождал тебя здесь.
Между нами все еще стояла та розовая коробочка, как мнимый символ некоего барьера. Даже в начавшемся диалоге я ощущал эту невидимую кондитерскую стену межу нами, специально мною возведенную из-за затаившейся внутри трусости.
–А если бы я не вышла день?
–Я бы не стал ждать день, – мой ответ прозвучал, казалось, уверенно, но в голове какой-то черт, видимо, сидящий на моем левом плече, ехидничал, мол, стал бы, еще как.
–Ладно, раз уж я тебя позвала пить чай, то пойдем, – тон ее был не очень довольным, потому что мой ответ не удовлетворил ее эго. Девушка встала, сунула книгу под куртку и пошла к той самой злосчастной двери, которая виделась мне врагом номер один в день нашего с Мерлиной расставания.
Я следовал за ней. Коробочку свою не забыл, хранил ее бережно, как зеницу ока. Мы зашли в подъезд. Света не было, только сквозь окна лестничного проема пробивались слабые солнечные лучи, еле выглядывающие из-за плотных декабрьских облаков. Запах стоял тяжкий и фундаментальный. Он говорил о том, что в подъезде живут чистоплотные люди старой закалки, моют лестницу, стены, следят за порядком, но они стары, как и каждый кирпичик, каждая капля краски на стенах этого здания. Да, пахло устоявшейся старостью.
–Не упади, – предупредила спутница, поднимаясь вверх по ступеням, которые сама знала наизусть.
Я старался следовать ее совету, борясь с покатостью лестницы и отсутствием освещения. У меня получилось. Не ударил в грязь лицом.
На втором этаже мы встали перед очередной деревянной дверью. Спутница загремела связкой ключей. Несколько секунд, замок уступил, дверь отворилась.
–Проходи.
Рыжие полы общего коридора заскрипели под нашими ногами. Особенно громко (громче, чем мои) застучали ботинки Мерлины по этому многолетнему дереву, тух-тух-тух… Девушка зашагала к очередной двери, ее спутник следовал хвостом. Запах общего коридора, устаивавшийся тут много лет, спирал нос. Очередной замок отворился, пропуская хозяйку квартиры внутрь, я следовал за ней. Темный коридорчик: длинная вешалка для верхней одежды вдоль стены, низкая тумбочка для обуви, к слову, забитая этой самой обувью до предела, грязный полосатый коврик на входе, высокие стены,
