вагона, прижимая оголенные ножки к груди, и с ужасом смотрела на меня.
– Широ… – пробормотал я, протянув к ней руку.
От моего прикосновения она вздрогнула и, отпрянув от рук, юркнула в темноту туннеля. Звук ее шажков стал удаляться.
– Широ!
Я выпрыгнул из вагона и побежал за ней. Когда нас разделяла всего пара метров, она вдруг резко остановилась и развернулась ко мне лицом.
– Ты обманщик… – она шептала, но каждое ее слово отчетливо врывалось в мои уши, разрывая сознание на куски. – Ты обещал, что когда-нибудь… когда-нибудь я встречу волшебного Чеширского кота, который уведет меня в сказочный мир…
Она всхлипнула и попыталась закутаться в остатки разорванного сарафана. Ее плечи дрожали от сдавленного плача.
– Этот мир не сказка… в нем нет волшебства… только боль и мертвецы… Это ад!
Прокричав последние слова, она с неожиданной прытью рванула вперед по туннелю, и догнать ее никак не получалось. Ее бледная тоненькая фигурка вдали, будто подсвеченная изнутри белым светом, начала вытягиваться, превращаясь в тело девушки из моих снов.
– Широ, вернись! – прокричал я, протягивая вперед руки.
В следующее мгновение я ощутил полет, следом сильный удар. Приветливая тьма вновь приняла меня в свои объятия.
Она стояла на берегу реки, кутаясь в тонкую белую шаль. Все еще темное рассветное небо купалось в обсидиановых водах, постепенно, одну за одной, топя в них звезды.
– Теперь ты боишься обнять меня? Да, Егор?
Широ чуть повернула голову, глянув на меня через плечо. Первый лучик солнца преломился во влажных дорожках от слез. Я промолчал, не в силах найти слова. Она же лишь коротко кивнула.
– Наверное, сейчас ты пытаешься понять, как смог забыть меня и все произошедшее за первые пятнадцать лет в метро, что было связано с моим существованием. Не кори себя. Тут нет твоей вины.
Она повернулась ко мне и чуть наклонила голову, заставив длинные волосы стекать по шее темной шелковистой волной. Даже следы слез на щеках не портили ее божественной красоты. Светлой красоты той повзрослевшей Широ, что я видел последний раз пять лет назад. Красоты, еще не оскверненной безумием и яростью.
– Ты знаешь, наш разум – странная штука. Он гораздо умнее нас, как бы бессмысленно это ни звучало. Порой, чтобы защитить себя от разрушения, а своего носителя от безумия, он готов вырвать из полотна твоей памяти огромные фрагменты. Не стереть безвозвратно, но спрятать в самых дальних своих уголках. Этот механизм, придуманный природой, до боли напоминает животные инстинкты…
Широ улыбнулась одними губами и плотнее закуталась в шаль.
– В конечном счете человек не так уж и далеко ушел от своих младших собратьев.
Она выглядела такой одинокой, брошенной и забытой, что мне хотелось подойти к ней, обнять, согреть. Только вот… разве можно согреть того, кто умер пять лет назад?
