только поди найди их в короткий срок!
Итак, первый вариант отпадал. Вариант второй: отбор достойнейших. Соберут, как это водится на патриархальных планетах, многолюдную сходку, выберут всем миром благополучных и честных – тут уж не откажешься без того, чтобы подвергнуться всеобщему осуждению. Ну, допустим, выберут лучших… То-то и оно, что лучшие-то они здесь, а не там, где им предстоит действовать. Там-то они сразу напортачат и вернутся, поджав хвост, ибо деревенщина и в Галактике останется деревенщиной.
Ларсен поставил бы пять против одного на то, что архистарейшины это понимают. Лысые пеньки, развалины – а ум еще теплится! Так что и этот вариант не казался очень уж вероятным.
Оставалось третье: кандидаты в вербовщики будут назначены из числа тех, кто провинился перед законом.
Такие есть всегда и везде, даже на самой благополучной планете. Вопрос лишь в их количестве. Человек везде человек; сонное царство Зяби просто не могло до конца вытравить в каждом зябианине предприимчивость вкупе с некоторым пренебрежением к законам. А если так, то архистарейшинам останется лишь выбрать среди правонарушителей – покоенарушителей по-местному – несколько подходящих кандидатур.
Можно, кстати, и сэкономить на их вознаграждении. Забвение прежних проступков – уже само по себе замечательный стимул лететь куда угодно, хоть к другой галактике, и вернуться героями в ореоле славы.
Этот вариант Ларсен посчитал самым вероятным. Уже следующим вечером, поставив в харчевне выпивку туповатому телеграфисту, он узнал о телеграммах, разосланных в полицейские отделения на местах. Пазл сложился.
Оставалось ждать. Ларсен жил в гостинице, тратя имперские банкноты, принимаемые здесь по грабительскому курсу, дегустировал туземное бу-хло, слушал разговоры завсегдатаев местного бара, порой ставил кому-нибудь выпивку в обмен на крохи информации, выжидал и наблюдал. Когда вся команда новоиспеченных вербовщиков соберется вместе, оценит сложность задачи и придет от нее в ужас, он попытается договориться с ними.
Возможно, они согласятся.
Возможно – откажутся. И напрасно. Это будет непродуманное, весьма опрометчивое решение. Во-первых, они начнут спотыкаться с первых же шагов, в чем им следует помочь – раз, другой, третий – и помогать до тех пор, пока они сами не взмолятся о помощи.
А во-вторых, с полученным туземцами единственным эмбрионом звездолета всегда может что-нибудь случиться.
Глава 8. «Топинамбур»
Больше всего на свете Цезарь не любил, когда кричат. Именно по этой причине он совершил свой самый первый побег из самого первого в своей жизни приюта. Предварительно сунув в кровать наоравшей на него воспитательнице трубчатого скунсоежа. Было тогда Цезарю аж шесть лет. С тех пор сменилось множество приютов и воспитательных домов, и количество побегов росло сообразно количеству приютов.
Семирамидин крик поражал не только
