мой. Точно говорю. Вот интересные люди! Говоришь им правду – не верят. Врешь – верят! Не мой шприц!
– А ты не волнуйся, – усмехнулся Тура. – Ты гляди, уже до пальцев докурил, сейчас ногтями будешь затягиваться…
Уммат покачал головой и с рвущейся из глотки, как свист, яростью прошептал:
– Как я вас всех, мусоров проклятых, ненавижу! Всю вашу подлючую породу! Ненавижу, – повторил он. – Противен ты мне!
Тура вздохнул:
– А ты мне очень нравишься. Ты мне очень приятен, Уммат. Так чей шприц – Маджидова?
– Не знаю! И знать не хочу! Не мой! И напрасно стараешься – не сговоримся мы с тобой…
– Как не сговоримся? – удивился Тура. – Обязательно сговоримся! Если не сговоримся, останешься ты в нулях…
В дежурке раздался какой-то шум. Кто-то с топотом пробежал по коридору, послышались громкие, будто испуганные голоса.
– Что это? – подняв голову, прислушался Уммат.
– Халматов здесь? Где Халматов? Быстрее… – крикнули за стенкой.
Рывком дверь распахнулась, на пороге стоял начальник райотдела:
– Вас к телефону. Срочно. Отсюда говорить нельзя, поднимитесь ко мне. Я побуду с ним… Такое дело…
Халматов уже бежал наверх к телефону.
Из газет:
«Старты увидит вся планета
Открылся Центр электронной прессы. На открытии выступили: первый заместитель председателя оргкомитета «Олимпиада-80» В. И. Попов, первый заместитель председателя Гостелерадио СССР Э. Н. Мамедов и заместитель председателя Гостелерадио СССР Г. 3. Юшкявичус.
Основное звено любой передачи – телевизионная камера. Олимпийское телевидение начнется с 280 таких аппаратов. Это примерно вдвое больше, чем в Монреале. Изображение с основных телевизионных камер попадет на пульт режиссера, находящегося в передвижной телевизионной станции (ПТС), – их будет 73.
Олимпийские телесюжеты из Москвы увидят почти 2 миллиарда человек…»
– Я приехал издалека, – сказал парень.
– Догадываюсь, – кивнул Большой Кореец.
– У вас нет времени… – почти неслышно проговорил парень.
– Да? А у тебя – есть?
Парень бессильно пожал плечами:
– Наверное, и у меня его нет. Поэтому я позвонил и поехал сюда…
– А почему сюда?
– Здесь меня никто не знает. И надеюсь, что вас тоже. Вы свое слово сдержите? – спросил парень, и Кореец увидел, что у него на глазах выступили слезы.
– Не знаю – я ничего не могу обещать авансом. Все зависит от того, что ты мне расскажешь. – Лицо Пака было неподвижно, как пустыня.
Из внутреннего дворика вышел под навес еще посетитель. Он нес в одной руке несколько шампуров с шашлыками, в другой – тарелку с лепешками, накрытыми салфеткой. Пучок шампуров был похож на букет коричнево-золотистых мясных гладиолусов.
Лучше надо было попросить шашлык, подумал Кореец. Кто мог знать, что шашлычник так быстро
