сколько человек находится в данный момент в огромном зале, но обстановка была еще та. Дениэл никогда не чурался студенческих вечеринок, был завсегдатаем ночных клубов Элио, но увиденное тут поразило его, вызвало чувство отторжения и даже отвращения.
Дожидаться заказа пришлось долго. Это раздражало, ведь он хотел поесть и уйти, но пришлось сидеть, невольно наблюдая за окружающим, впитывая непонятную, тягостную эммосферу, царящую на переоборудованной для развлечений криогенной палубе колониального транспорта «Эдельвейс».
Райбек привык к совершенно противоположной обстановке. Студенты элианских вузов частенько «отрывались», что называется, по полной программе, но это происходило весело, задорно, в рамках определенной эстетики, когда мрачность, неуклюжесть, задиристость и хамство расценивались как признак дурного тона. Пришел отдыхать – отдыхай. Нет настроения – сиди дома, таков был негласный девиз элианских студентов.
Здесь Райбек увидел нечто противоположное.
Тяжелые, угрюмые лица окружали его. Многие завалились в «Крионику» едва ли не в рабочей одежде, куда бы ни посмотрел Райбек, он натыкался на подозрительные, мрачные либо откровенно враждебные взгляды; казалось, что люди пришли сюда не отдохнуть, а, наоборот, усугубить мрачное настроение безысходности, которое сразу же неприятно поразило Дениэла, стоило лишь перешагнуть порог огромного помещения.
Некоторое время понаблюдав за залом, Райбек неожиданно поймал себя на мысли, которая раньше вообще не пришла бы ему в голову. Оказывается, на фоне всеобщего столпотворения, среди разношерстной толпы старателей, ищущих развлечений и отдыха после работы в шахтах, взгляд невольно притягивали голографические фигуры танцоров и танцовщиц. Трехмерные образы, созданные кибернетической системой, в Центральных Мирах на каком-нибудь заштатном танцполе выглядели бы бледными фантомами, подделками, частью антуража, они блекли на фоне людей, а тут выделялись четко, недвусмысленно: грация их движений, одежда, голоса, буквально все выталкивало их из толпы, навстречу взгляду.
«Куда я попал? – тоскливо вздохнул Райбек. – Вот уж никогда не думал, что компьютерные модели будут притягивать взгляд… но что делать, если на голографические подобия смотреть приятнее, чем на окружающих людей?»
Нет, Дениэл не корчил из себя святошу, но вокруг бесновалось нечто необузданное, дурно пахнущее, орущее, дергающееся, – масса неприятных впечатлений обрушилась на молодого археолога, обстановка резко диссонировала с непринужденным очарованием ночных клубов, где ему доводилось проводить время в пору студенческой юности.
Он привык, что голограммы выглядят лишь бледными подобиями живых людей, а тут все происходило ровно наоборот.
Что же изменилось? Может быть, дело во мне? В моем предвзятом, заранее критическом восприятии людей и событий?
Он честно старался унять растущее раздражение, как-то сбить чувство гнетущего дискомфорта, но тщетно. Глядя по сторонам, он везде находил взглядом одни и те же удручающие его
