следовало так же резко присесть, а лучше сразу упасть на живот и уползти куда подальше. Но Сухов вдруг понял, что это будет бессмысленной суетой. Никуда он не уползёт. Не успеет. А всё потому, что биомехи не задержатся по ту сторону стены ни на секунду. Граната ещё летела, а Сухов уже понял, что она не взорвётся. На донце, противоположном кнопке активации, не светился красный огонёк. Это означало, что электронный детонатор боеприпаса неисправен.
– Твою мать, – сквозь зубы процедил обычно корректный и воспитанный Сухов.
– Летёха, ложись! – вдруг заорал кто-то из развалин соседнего склада.
Сухов бросился на землю. По-прежнему без особой надежды на благоприятный исход, просто потому, что получил приказ. В ту же секунду на патруль биомехов обрушился шквал огня. Вернее, свинца и стали, а ещё начинённых «фричем» гранат. Обстрел получался не из дешёвых, боеприпасы с «фричем» считались дефицитом, но поскольку Сухов залёг в каких-то пяти-семи метрах от чугунков, применять плазменные боеприпасы люди не могли. А одним только свинцом и лазерами бронезавра и носорогов не взять. Как понял Сухов, чугунки попытались огрызнуться, они мгновенно перенесли огонь на новую цель, но песня их пушек звучала недолго. Всё-таки против «фрича» биомехи так и не придумали защиты. Люди придумали – они покрывали броню активным пластиком, на который «фрич» не реагировал, поэтому друг против друга боеприпасы с «фричем» люди почти не применяли, – а чугунки нет. То ли пластик делать не умели, то ли что-то ещё им мешало, непонятно. В общем, не прошло и десяти секунд, как огненная канонада стихла в связи с полной победой людей, пришедших на выручку Сухову.
Лейтенант поднялся с земли, стряхнул с себя изрядное количество кирпичного крошева и обернулся в сторону соседнего склада. Через узкую площадку между строениями топали, закинув импульсники на плечо, чистильщики. На этот раз настоящие. Сухов понял это не только по экипировке. Он лично знал половину этих бойцов. И лучше всех – командира, лейтенанта Кабанова. С ним лейтенант Сухов служил в одном батальоне вот уже три месяца.
– Ё-моё, Сухов! – Кабанов запрыгнул на остатки стены и недоверчиво уставился на Павла. – Здорово! А мы тебя списали, ёпрст! Ты где пропадал?
– Сам не знаю, – Сухов слабо улыбнулся. – Привет, Витёк.
Кабанов спрыгнул со стены, сгрёб Павла в охапку и похлопал по спине.
– В Узле, что ли, загорал, чертила?! Так ты теперь у нас жжёный?
– Говорю же тебе, не знаю, – Павел развёл руками. – Очнулся, лежу посреди Чернобыля, целый, почти боеспособный. Встал, пошёл, и вот… пришёл.
– Да, тяжёлый случай, – Кабанов усмехнулся и слегка подтолкнул Сухова к пролому. – Туда давай, пока чисто. Повезло тебе, что мы с блокпоста решили выйти на разведку.
– На блокпост пойдём?
– Куда ж ещё?
– Тут такое дело, Витёк… надо бы мне со штабом связаться,
