перестроенном под общежитие, и Магадан покатил туда. У Шунды же была своя квартирка – несколько бывших кабинетов на третьем этаже заводской администрации. Он принял душ, переоделся, поел, передохнул немного, сидя на высоком стуле перед окном и глядя на поросшие бурьяном растрескавшиеся бетонные плиты, ржавые арматурные клети и горы грязного песка. В комнате стоял сейф, мальчишка раскрыл его, достал прямоугольный серебристый брусок с несколькими кнопками, задумчиво повертел и сунул обратно. Подкрутил эмошник в то положение, которое выставлял всегда, общаясь со стариком, и потопал в лабораторию.
«Лаборатория» – это, конечно, слишком сильно сказано. Просто бывшая мастерская, где когда-то обновляли электролит в заводских погрузочных карах. Теперь здесь были установлены несколько приборов, манипуляторы и плоские мониторы из натянутых на рамках квадратных кусков электронной бумаги.
– Что это с вами? – спросил Одома, увидев, что старик облеплен розовой жижей. – Где вы измазались?
Вячеслав Раппопорт повернулся к нему. Одетый в замызганный лабораторный халат и спортивные штаны, седой, с мелко трясущейся головой и морщинистым серым лицом, он выглядел лет на десять старше своего истинного возраста. На груди его висел небольшой компьютерный терминал черного цвета.
– Я залез в-внутрь, – прошамкал Раппопорт тусклым скорбным голосом, махнув худой рукой в сторону Машины, что стояла на широком железном поддоне в центре лаборатории.
Шунды был холоден и собран. Он встал рядом с поддоном, старик присоединился к нему.
Машина имела цвет свернувшейся крови, а форму… У нее не было формы в привычном понимании. Более всего это напоминало огромный ком пластилина, размятого гигантскими пальцами. Чуть ниже взрослого человека среднего роста, длиной примерно как обычный легковой токомобиль. Сбоку розовели две пухлые вертикальные складки – будто здоровенные половые губы.
– Вы забирались внутрь? Что вы можете рассказать мне по поводу этого устройства? – четко выговаривая слова, произнес Одома, чье сознание сейчас купалось в наведенном приставкой психомареве из разряда «холодная деловитость».
– Фантастика, ма-а… мальчик, – прошамкал Раппопорт, тряся головой.
Если бы какой другой человек обозвал его «мальчиком», Шунды тут же на месте его убил бы, но старику приходилось прощать многое.
Кроме него, спецов в распоряжении Шунды не было. К тому же Раппопорта не нужно охранять – он сам когда-то связался с Одомой и рассказал ему все, а после добровольно пришел к дерекламистам.
– Что вы имеете в виду?
Старик попятился, присел на корточки, упершись ладонями в пол между своими ступнями, и сразу стал похож на больную задрипанную обезьянку, к тому же голодную. Правый его глаз был обычным, а слегка выпученный левый – с высветленным мутно-молочным зрачком.
– М-мне бы стикер… – попросил он, дергая веком.
Одома хлопнул по карману комбинезона:
– Получите,
