и оставил на дне, давно ржавчина сожрала.
Былой задор, блеснувший в его глазах при встрече с дружком, улетучился, прежняя тоска прочно заняла его место, да и было отчего. Стены густого разросшегося камыша столбили берега; вместе с ярким палящим солнцем над озером вились стаи мошек и комаров. Зелёные лохмотья тины подымались со дна у грязного песка, изредка выталкивая на поверхность дурно пахнущие пузырьки газа, таращились из-за булыжников лупоглазые жабы.
– Ты прав, пропадёт здесь всё скоро, – вздохнул и Хомяк. – Или зароют это болото заводские, чтобы заразы не разводить.
– Одна пацанва не унывает, знай себе купается. Неужели и ты собираешься лезть в эту грязь? – Глиста присел в поисках гальки, чтобы снова метнуть её в воду, и замер, вздрогнув, услышав чужие шаги за спиной.
– Он и не собирался, – раздался насмешливый незнакомый голос.
Хомяк и Глиста, оба, как по команде обернулись. В нескольких метрах от них поигрывал цыганскими глазами широкоплечий мужчина лет сорока в светлой шляпе. На плечи его был наброшен лёгкий летний пиджачок, майка из белой сетки обтягивала волосатую грудь, а синее трико на стройных длинных ногах завершало всю его спортивную наружность. Одно портило впечатление – пиджачок не скрывал отсутствия правой руки.
– Динамит! – неудачно подскочил с песка Глиста и свалился бы в воду от явного испуга, не подхвати его бросившийся вовремя спортсмен.
– Он самый, – поправляя удержавшийся чудом на плечах пиджачок, сверкнул золотой фиксой тот. – Ты что это перепугался, Федя? Я не Градус, чтоб от меня в воду сигать.
– Да мы вот… – смутившись, Глиста прятал глаза, пятясь к приятелю.
– Что ещё за Динамит? – напрягся Хомяк, сунувшись в карман.
– Только без этого, без ножичков, дружок, – не гася усмешки, поднял единственную руку над головой незнакомец и растопырил пальцы. – Кто Динамитом, а кто Пастухом – так кличут меня здешние из-за собственной дури. Покалечил клешню, вот её и оттяпали.
– Воевал?
– Я ж говорю, по глупости на костре снаряды палил. Спасся чудом, когда рванул один.
– Арапа заправляешь? На барина[1] пахал?
– Ты мне кидняк[2] не устраивай. Я тут человек известный, – поморщился Динамит. – Глиста, если пожелаешь, тебя просветит. А вот сам зачем пожаловал, ответь, только муру не гони.
– Темнишь, корешок. Следил ведь за нами аж из города? – Хомяк, казалось, пытался прожечь его взглядом насквозь.
– Хлопчик мой сидел у вас на хвосте, не скрываю, – ощерился Динамит. – А чего ж не сопроводить такого богатого голубя да аж из столицы! Вдруг заблудится или шпана какая сотворит неладное…
– Крышу держишь здесь?
– Это что же ты, Глиста? – обернулся Динамит к приятелю Хомяка. – С утра вместе крутитесь, в глухие наши края прикатили, а ты дорогому гостю
Барин – начальник исправительно-трудовой колонии (
Кидняк – действия, слова с целью проверки правдивости чего-либо (
