Таня. Она подползла ближе к краю кровати и теперь шептала мне на ухо: – Тебе когда-нибудь снятся кошмары?
– Нет, – соврала я.
Кошмары мне снились редко, но каждый раз я просыпалась в поту и судорогах. Казалось, будто простыни никогда не разомкнутся и я больше не выберусь из кровати. Я металась, раскидывая простыни, и не могла успокоиться, пока холодный воздух не сковывал тело.
– Мне почти не снятся, – сказала Таня. – Обычно ко мне мама приходит.
– А что тебе снится? – спросила я.
– Мне снится, как папа умирает, – сказала Таня, – хотя я этого не видела. Я в это время спала дома, а он был в больнице.
Я знала, что Танин папа умер, когда она была еще совсем маленькой, но ничего не знала о том, как это произошло.
– Не бойся, – сказала я и сильнее сжала ее руку.
– Спасибо, – сказала Таня.
У меня за спиной раздался скрип половицы, и я вздрогнула, дернулась к полу. Но свет из-за двери лился все так же, красноватая щель не расширилась.
– Ты куда? – спросила Таня, она чуть высунулась из-под одеяла и вглядывалась в темноту.
Я уже собиралась ей ответить, когда из-за кровати раздался Лизин голос:
– В туалет.
Лиза быстро пересекла комнату и исчезла в коридоре.
Я повернулась к Тане, спросила ее:
– Ты как?
– В порядке, – Таня улыбнулась.
В полумраке кинотеатра ее лицо показалось мне совсем детским. Я встряхнулась, пытаясь прогнать воспоминание, и заметила, что до боли в пальцах сжимаю мягкий подлокотник. Еще одно такое воспоминание – и я навсегда вернусь в шестой класс, и буду снова ходить с дурацкими косичками и глупым выражением лица. Танино лицо потемнело – экран на мгновение погас. С минорной нотой загорелись прожекторы «Двадцатого века Фокс». Еще несколько заставок. Я все еще приходила в себя, пыталась вернуться в настоящее время. Снова черный экран – белая надпись: «Основано на реальных событиях».
Тюрьма, похожая на те, в которых проводил свои интервью Холден Форд, – «Охотник за разумом», но надпись в углу говорит, что это Англия, Ричмонд, графство Кент. Там же год: 1976. По слабо освещенному, но уютному (деревянные плашки, линолеум) коридору идет человек с папкой. По его значку и кобуре ясно, что это полицейский.
– Кто там у вас, Билли?
– Да взяли пьяного на дороге. – Так говорят только полицейские в переводных фильмах.
Видна камера – у стены на скамье сидит человек в потрепанном костюме. У него угрюмое лицо – из-под густых бровей смотрят безумные глаза. Его взгляд скользит по полу и упирается во что-то за спиной у двух полицейских, разговаривающих у кулера.
– Билли, ты поедешь на ярмарку в Довере? – спрашивает один.
– Не… – начинает другой, но его прерывает выстрел.
Один, другой. Бах-бах-бах. Камера качается по коридору: влево – Доска почета, фотографии. Вправо – двери кабинетов. Бах-бах-бах. Выстрелы вместо музыки. Бах-бах-бах. Девять выстрелов – девять трупов.
