кавалерийский Ставропольский полк на должность помощника начальника штаба полка[223].
Мы не случайно останавливаемся на основных вехах служебного пути Гиля. Дело в том, что его сын тщетно пытается доказать, будто его отец «был профессиональным разведчиком» и в начале 1930-х гг. выполнял «ответственное задание в Германии»[224]. Разумеется, это не более, чем очередной миф. До сих пор не появилось никакого документального подтверждения этой крайне сомнительной «версии».
Еще в 1931 г. Гиля приняли в ряды коммунистической партии. Насколько он был предан марксистско-ленинскому учению, однозначно сказать сложно. Внешне он, безусловно, был лоялен сталинскому режиму и господствовавшей идеологии. Новая власть дала ему все, о чем он раньше и мечтать не мог – в первую очередь, конечно, возможность учиться и почувствовать себя человеком, способным подчинять людей своей воле. Это, несомненно, разжигало в Гиле честолюбие, властные амбиции, желание двигаться к высоким званиям и наградам. Вместе с тем становление молодого командира проходило в обстановке репрессий и террора. Видя, как уничтожается цвет командного состава РККА, он вряд ли был согласен с подобными методами «укрепления» армии. Возможно, это пробудило в нем известное недоверие к воспитавшей его системе, ведь при известных обстоятельствах он и сам мог стать ее жертвой. По всей видимости, уже тогда он испытал глубокий страх, приучивший его в дальнейшем действовать хитро, цинично и расчетливо, ставя превыше всего свою жизнь и собственное «я».
9 сентября 1937 г. Владимир Владимирович стал слушателем Военной академии РККА им. М.В. Фрунзе. В период поступления в академию Гиль был старшим лейтенантом. Звание капитана ему присвоили в 1938 г.
Гиль учился прилежно, в 1939 г. досрочно получил звание майора, а затем подполковника (1940 г.), и окончил военный вуз с отличием. После академии его назначили на должность начальника оперативного отделения штаба 12-й кавалерийской дивизии, а затем – начальника штаба 8-й моторизованной бригады. 5 марта 1941 г. – он уже начальник оперативного отдела штаба 12-го механизированного корпуса. Правда, на этой должности молодой подполковник прослужил чуть более двух недель. Согласно приказу НКО № 0030 от 22 марта 1941 г., его поставили на новую должность – начальника штаба 229-й стрелковой дивизии[225].
Словом, перед войной Гиль сделал вполне успешную военную карьеру (при учете, однако, что его быстрому продвижению по службе способствовала чистка командно-начальствующего состава РККА[226]). Начавшаяся война радикально изменила его судьбу…
В боях на Западном направлении
229-я стрелковая дивизия (командир – генерал-майор М.И. Козлов) была сформирована в марте 1941 г. в Московском военном округе. 22 июня 1941 г. соединение вошло в состав 69-го стрелкового корпуса (73-я, 118-я, 137-я, 153-я, 229-я и 233-я стрелковые дивизии) 20-й армии (командующий – генерал-лейтенант П.А. Курочкин) Резерва Главного командования. 69-й корпус получил приказ о переброске своих частей и соединений в район так называемых «Смоленских ворот» – междуречье
ЦАМО. Ф. 33. Оп. 11458. Д. 482. Л. 126.
Жертвами террора стали свыше 10 тыс. офицеров Красной армии. Арестованы были 3 из 5 Маршалов Советского Союза, 15 командармов, 15 армейских комиссаров, 63 комкора, 30 корпусных комиссаров, 151 комдив, 86 дивизионных комиссаров, 243 комбрига, 142 бригадных комиссара, 318 командиров полка и 163 полковых комиссара. См.:
