словом, они стали такими, как и следовало быть деятельным работникам будущих цивилизаций и предкам более культурных рас.
Однажды в чудное послеобеденное время наши старые друзья собрались на обширной террасе помещения Эбрамара, во дворце, приготовленном изгнанниками для беглецов с Земли. Говорили о различных катастрофах и готовившихся бедствиях, которые надлежало использовать, чтобы теснее сблизиться с населением, оказывая ему помощь, и тем положить первую основу богопознания и религиозного культа в самой примитивной форме.
Постепенно тема беседы изменилась, и разговор сосредоточился на предстоящих торжествах, и прежде всего женитьбе магов (лишь посвященные высших степеней оставались холостыми), а бракосочетание должно было происходить в подземном храме, где находился таинственный кубический камень, после чего адепты с женами поселялись в своих новых жилищах. Благословение браков адептов низших степеней и землян назначено было на следующие дни.
Удеа не принимал никакого участия в последней части разговора. С грустным, задумчивым видом облокотился он на перила, а по выражению его красивого бледного лица и мечтательных глаз видно было, что мысли его далеко.
Наблюдавший за ним Нарайяна хлопнул вдруг его так сильно по плечу, что тот, вздрогнув, выпрямился и казался настолько ошеломленным, что все присутствовавшие рассмеялись.
– О чем мечтаешь ты, неисправимый отшельник? Не угодно ли! Речь идет о самом интересном, что есть на свете, – о хорошеньких женщинах, вопрос одинаково важный как для мага, так и для простого смертного, – а он ворон считает и даже не слушает. Очнись, друг мой и смотри здраво на жизнь. Чего тебе недостает? Испытания кончились, прошлое вычеркнуто, перед нами развертывается безоблачное будущее, и на челе твоем горит первый луч венца мага. Разумеется, это прекрасно, но благоустроенный очаг, хорошенькая хозяйка, которая любит, балует и заботится о вкусном обеде, – все это также весьма ценно и гораздо легче достижимо, не забудь этого!
Прочувствованная речь неисправимого Нарайяны вызвала новый взрыв смеха, которому вторил сам Удеа, заметивший при этом, что имея такого друга, как Нарайяна, он никогда не рискует забыть о реальной стороне жизни.
Когда веселье поутихло, Эбрамар дружески сказал:
– Несмотря на своеобразность сделанного тебе внушения, признаюсь, друг мой, что Нарайяна прав, и ты поступишь благоразумно, если выберешь себе подругу жизни. Ты слишком много думаешь о прошлом, о времени, проведенном в ссылке на этой земле, где так много страдал и работал. Тебе необходимо встряхнуться, а смягчающее чувство любви чистого и прекрасного существа – лучший бальзам для больной души.
– Если прикажешь, я готов, – со вздохом ответил Удеа.
– Ну как я могу приказывать тебе что-либо в подобном деле?
– Отчего же? Ты – мой лучший друг, неустанный покровитель, сыскавший
