кинулся в другую сторону.
Возле реки она остановилась и заревела.
Каждый мужчина носит определенное отношение к женщине, и каждая женщина принимает правила каждого мужчины.
После просмотра хроники в честь приближающегося юбилея, братья Рвоткины пили "бормотуху" в своей лесной сторожке. Трое из них были высокого роста, крепкого телосложения, один – маленький и смешной. Однако на экране, где братья Рвоткины с механическими пилами через плечо двигались на фоне круглых процентов плана, маленький казался выше и удалее всех, – оттого что шагал по бревну и в каске набекрень.
Когда распахнулась дверь в сторожку, братья Рвоткины разливали очередную порцию "бормотухи". Завидев Варвару Петровну, они медленно приподнялись. Один из них, не желая делиться "бормотухой", загородил ту своим телом.
В глазах Вареньки сверкнули те же искры, что и во время разговора с Семеном Петровичем, но читались они теперь так, словно вспыхнуло в душе тайное желание, которое невозможно залить уже ни робким бормотанием, ни даже "бормотухой".
Где-то приблизительно в это же время, в этот же день, возможно даже в эту же самую минуту, вышел Указ, предписывающий всех людей, занимающихся творчеством, переселить в хорошие жилищные условия, чтобы те могли воспевать существующую действительность, не стесняясь этого. Но, или на всех не хватило хороших условий, или посчитали, что наш герой еще не занимается творчеством, или еще что, но только поселили Максима Девочкина для начала в коммуналку.
Разложив вещи, подставив таз под капающую с потолка воду, Максим Девочкин сел огорчаться. И тут под руки ему попалась газета, которую по своей забывчивости, во время осмотра комнаты, прежде чем вселить сюда героя, оставил автор. А в газете – строка: "Каждой семье отдельную квартиру к 2000 году" – Максим Девочкин застонал и чуть не потерял сознание. Потом он схватился за голову. Потом – успокоился. И даже обрадовался. Он вспомнил, что истинный художник должен страдать. А поскольку он художник истинный, то ему, как, впрочем, и автору, успевшему уже к этому времени умыкнуть газету, не нужна квартира.
Привыкая к новому предмету своего страдания, Максим Девочкин проголодался (перейдем от лирического вступления к физическим действиям) и отправился на кухню в надежде сготовить суп.
На кухне висело пять лампочек, включавшихся отдельно из каждой комнаты. Хозяйки, с первого мгновения отнесшиеся к новому жителю враждебно, вышли по отдельности каждая из кухни, выключив каждая свою лампочку. Раздался настолько нечеловеческий крик, что очертания трагически согнутого тела засветились в темноте от напряжения.
На следующий день Максим Девочкин вышел на кухню с горящей свечей. Пронеся ее так, словно вокруг совершенно темно, он поставил свечу у плиты. Пламя колыхнулось и расцвело вместе с улыбкой Максима Девочкина. Он бы так и наслаждался этой своей находкой, если бы не почувствовал пристальный взгляд окружающих. А, как любая артистическая натура, он всегда, когда чувствовал на себе пристальный
