головной боли, но уже через несколько минут после этого, неизвестно почему стал без всякого удовольствия зевать, да так часто и так зверски, что надумал было даже зарыться лицом в спинку сиденья и вообще не дышать, только это нисколько не помогло.
Во мне все болело, причем все как-то по отдельности, отдельно почки, отдельно и совершенно как-то по-своему болела голова, не говоря уже про частично парализованную часть тела и потерянное зрение.
Машина остановилась.
– Уснул что ли? Приехали, говорю. Деньги давай, – зло потребовал шофер.
Открыв глаза и оглядевшись, я усидел, что нахожусь рядом с домом.
– Сейчас принесу, только домой схожу, – сказал я, берясь за ручку дверцы.
– Ты чо? Придуриваешься? В морду получить захотел? Деньги, говорю, давай, – зарычал водитель.
Предложение получить в морду за бесплатную езду по городу на такси меня нисколько не испугало, а даже развеселило.
«Вот только фингала на фейсе мне до полного натюрморта не хватало».
– Я же сказал, сейчас домой схожу и принесу, – с кривой наглой улыбочкой ответил, открыл дверцу и буквально вывалился наружу.
Сказал я это все таким уверенным тоном, что водитель не стал даже перечить, а заглушил мотор и принялся ждать моего возвращения.
Я поднялся, прихрамывая, дошел до подъезда, открыл ставшую неимоверно тяжелой дверь, медленно поднялся не третий этаж и позвонил в дверь.
– Где ты был? Я уже все больницы, все милиции обзвонила! – завопила, увидев меня, жена.
– Немного перепил, – попытался я соврать и фальшиво улыбнулся. – Там внизу такси…
– Да у тебя же кровь идет из уха, – снова завизжала жена так, что в голове у меня с новой бешеной силой застучало. – Где ты был?!
Глава 2
СВОБОДНАЯ ПТИЦА
После этого случая я до начала декабря промаялся на больничном.
Естественно, ни в какую милицию я не пошел, да и врачам ничего рассказывать про события, случившиеся в огороженном бетонным забором парке, тоже не стал и вообще попытался предать полному забвению тот неприятный вечер и проведенную мною ночь на свежем воздухе, однако, сделать это оказалось довольно-таки сложно, и в первую очередь потому, что моя жена забывать все категорически не желала и каждый раз приходом сумерек начинала плакать, отчего квартира тут же, как большой тонущий корабль, погружаясь в болезненную скорбь, и мои виски каждый раз при этом сдавливала пульсирующая боль.
– Такое ощущение, будто у нас в доме покойник! – не выдержав, как-то раз заорал я. – Хватит! Да! Ты права! Все могло закончиться очень даже плачевно, но слава богу, все обошлось! Значит, оплакивать меня не стоит. Жизни надо радоваться, а не скорбеть понапрасну.
После этого случая слез я больше не видел. Может быть, Татьяна и переживала, и плакала, но делала она теперь это в одиночку – чтобы не вызвать повторной вспышки моего гнева.
Жена,
