просит вас сойти к нам. Пойдемте. Здесь вы ничем не можете помочь, а одиночество на вас удручающе действует, – сказал он спокойно и помог ей подняться.
Она послушно встала:
– Как вы и ваша тетя добры ко мне; а ведь, кто же я – посторонняя, чужая вам, – тихо сказала Марина, превозмогая охватившую ее нервную дрожь.
Аромат цветов, смешанный с запахом карболки, сделал воздух в комнате удушливым.
Барон взял со стула белый платок и накинул ей на плечи.
Коллеони встретила ее внизу и нежно обняла.
– Вы побудете у меня, дорогая, и я сейчас распоряжусь устроить вас в моей комнате. А после обеда, как хотите, а я вас уложу – вам необходимо отдохнуть. – И добрая старушка отправилась распоряжаться устройством своей дорогой гостьи.
– Желаете-ли вы, Марина Павловна, известить кого-нибудь из близких о случившемся? Я к вашим услугам.
– У меня нет никого из близких, – с грустью в глазах ответила она.
– А ваш отец?
– Я не знаю, где теперь папа; да и захочет ли он взять меня, так как он вторично женат.
Она задумалась на минуту и наконец с видимым усилием сказала:
– У меня есть к вам просьба, барон.
– Пожалуйста, располагайте мною.
– Мне надобно узнать, не осталась ли мама кому-нибудь должна и, между прочим, графу Земовецкому. Я знаю, ей вчера не везло в игре, и, может быть, он ссудил ее деньгами; так вот я хочу покрыть этот долг. Будьте добры, спросите его. Он, кажется, ваш родственник?
– Да. Станислав мой двоюродный брат и, как только я его увижу, непременно спрошу, не было ли счетов между ним и вашей матушкой.
– Потом, мне хотелось бы узнать, что будут стоить приличные похороны и памятник. У меня в распоряжении несколько тысяч франков, мамины бриллианты и мои золотые вещи; я надеюсь, что этого хватит на расходы.
У Марины появились на глазах слезы.
Разговор прервало появление Эмилии Карловны, которая пришла сказать, что портниха ждет, и увела Марину заказывать траурное платье.
Так прошло время до обеда, после которого хозяйка уложила спать бледную и изнуренную Марину.
Вечером явился граф Земовецкий. Это был красивый и представительный молодой еще человек с прекрасными манерами; только усталая пресыщенность, которой от него веяло, видневшиеся кое-где на лице преждевременные морщины, да просвечивающая лысина свидетельствовали, как широко он пользовался жизнью.
Внезапная смерть Адауровой служила, понятно, темой разговора барона, и Станислава.
– Жаль, жаль ее! Чудная женщина! Хороша была, как Венера, а какой темперамент!.. Так ты убежден, Реймар, что она отравилась?
– Так, по крайней мере, сказал доктор.
– Diable! Правда, вчера ей феноменально не везло в игре, но ведь из-за этого не стоило же кончать самоубийством, – пожимая плечами, заметил
