количество раз.
В мире два начала: страдательное – вещество и деятельное – бог, представляемое как неотделимое от вещества дыхание. Бог (он же Ум, Судьба, Зевс) наполняет собой весь мир, как мед наполняет пчелиные соты. Бог – душа мира, и в каждом из нас содержится частица божественного огня.
Душа человека должна быть замкнута в себе, чтобы телесные страдания не сопровождались душевными. Человек должен поступать в соответствии с волей богов и проникаться внутренней силой и стойкостью от сознания этого. Важна не жизнь как таковая, а ее нравственное содержание. Зенон любил повторять: «Не в силе добро, а в добре сила».
В мире все предопределено, но лучше, если мы по своей воле будем действовать в согласии с природой, в то время как дурных людей можно сравнить с собакой, привязанной к тележке и вынужденной идти туда, куда едет тележка. Эпикур, как и Аристотель, доказывал наличие свободы воли у человека. У стоиков – строгая необходимость поступков.
Природа для стоиков – закон, разум (как космос не просто все, находящееся за пределами Земли, а разумно и гармонично устроенный мир). Жить по природе означает стремиться к добродетели, которая достигается таким усовершенствованием человеческого разума, при котором он становится тождественным объективным природным законам, а жизнь человека вследствие этого становится согласной как с собственной истиной и идеальной природой, так и с природой вообще. Это и есть достижение назначения человека, ведущее к счастливой жизни.
Действие, согласное с природой, Зенон назвал надлежащим. Надлежащие поступки – чтить родителей, братьев, отечество, любить друзей. Это свидетельство о том, что стоики отошли от презрения своих предшественников киников к внешнему миру. Наивысшее благо для стоиков – добродетель. Б. Рассел отмечает, что стоик добродетелен не для того, чтобы делать добро, но делает добро, чтобы быть добродетельным[150]. Стоики делили добродетели и пороки на первичные и вторичные. Например, неразумие, трусость, несправедливость, разнузданность – первичны, а невоздержанность, тугоумие, неспособность к совету – вторичны[151]. У стоиков нет ступеней добродетели. «Как палка бывает или прямая, или кривая, так и поступок – или справедлив, или несправедлив»[152]. Не может быть и такого, чтобы человек имел одну какую‑либо добродетель и не имел других. Кто имеет одну добродетель, тот имеет и все.
Стоики, как и киники, считали, что добродетели достаточно для счастья, но с их точки зрения состояние внутренней свободы не является полным безразличием ко внешнему, а связано с признанием его относительной ценности или отсутствием таковой. Богатство, славу, здоровье, силу и т. п. стоики относят к предпочтительному безразличному, называя этим имеющее ценность для жизни, и, таким образом, отходят от аскетизма киников.
В то же время вопреки Аристотелю стоики считали, что истинное назначение разума состоит не в том, чтобы находить «золотую
Диоген Лаэртский.
Там же, с. 284.
