теперь вы не тронете моих газелей?
Повернулась и, сопровождаемая служанкой, растворилась во мраке ночи. Ей и впрямь никто не был нужен. Если только Рахиль…
Яблоко раздора
Мрак и ужас вселились в покои византийского императора Феодосия II. Все куда-то попрятались. Лишь тень евнуха мелькнёт за углом, да крадущиеся шаги придворного нарушат мёртвую тишину мраморного великолепия. Даже фонтаны журчат приглушённо, не говоря уже о фазанах, которые и вовсе исчезли с глаз долой.
Император занедужил. Морально. Удар, который его настиг, был силён. Обмануться в любимом человеке… В женщине… Что может быть печальней?
Феодосий глядел в окно и ненавидел весь мир. А всему виной – яблоко: огромное, спелое, душистое. Вон оно, на тарелке…
Тронул плод острием кинжала. Яблоко перекатилось с боку на бок и оказалось на голубом поле, окаймлявшем глазурованную поверхность. Феодосий уже хотел было вонзить в него кинжал по самую рукоятку, как на глянцевую поверхность фрукта села муха. Большая, зелёная. Во дворце таких не водилось. С ними вели непримиримую борьбу. По всему выходило – эта муха из Константинополя. Сама прилетела или ветром принесло.
Однако, на дворе уже четвёртый день полное безветрие и жара – о-го-го! Значит, сама… Неужто учуяла? Ну и обоняние!
Между тем, муха деловито потёрла лапками и приступила к обследованию кожицы заморской диковины. Император заворожённо следил за перемещениями обитательницы константинопольских трущоб. И чем дольше длилось это наблюдение, тем большее раздражение вскипало в его душе. Против кого? Да против юного поэта, подвизавшегося при дворе. Того самого, что пишет стихи. В общем-то, неплохие. Да что там говорить – нравящиеся императору. Особенно там, где Феодосий уподобляется лучезарному Солнцу, дарующему жизнь всему на Земле. И ведь обласкан был – дальше некуда… Придётся отрубить голову. А как иначе? Ведь это именно он и преподнёс любимому повелителю яблоко, с которого уже две минуты не слетает насекомое. Фрукт, безусловно, хорош! Только это яблоко однажды уже было подарено! Императрице Атенаиде! И не кем-нибудь, а им самим, византийским василевсом и автократором! Порадовал благоверную, называется… Внёс, так сказать, разнообразие в её рацион… Но вместо того, чтобы схрумкать яблоко с аппетитом, она не нашла ничего лучшего, чем переподарить мужнино сокровище какому-то проходимцу… Бумагомараке… Поэту недорезанному… Убивать таких мало!
«И что теперь делать? Измена-то налицо! Просто так яблоки не дарят! Я, например, прежде чем подарить, столько всего передумал! Словами не опишешь! Кстати, закажу-ка я этому стихоплёту поэму. Про мой случай. Пусть перед смертью расстарается. Чего без дела в темнице прохлаждаться?
А с лицемеркой как поступить? Обезглавить? Но голову отрубят поэту, явно переступившему грань дозволенного! Это вопрос решённый! Укоротить обоих? Но жена императора – не жена булочника. В отличие
