там, под липами, визжит пила и стучат молотки, батюшка и два доброхота из местных мастерят большой стол. На днях обещал быть владыка со свитой, надо всех усадить.
К церковным воротам подруливает «рено» типа «сандеро» калужской сборки. Во двор, в цветы, липы и визг пилы входят двое: рослый дядька в бандане и мелкая тетя в панамке. Обоим крепко за пятьдесят. Дядька орел, красавец – нагловатые светлые глаза, шрам на щеке, кривой перебитый нос… В тетеньке есть что-то мартышечье: грустный взгляд, носик бананчиком и зубки вперед.
Они отрывают батюшку от трудов.
– Нам бы обвенчаться.
– Похвальное намерение. – Батюшка улыбается.
В этом молодом священнике прекрасно все: каштановые волосы, чистая белая кожа, янтарные глаза, рыжая бородища, тельняшка, татуировка «ДМБ 2002» на крепком предплечье.
– Люблю венчать, – признается он.
Ему уже мерещится застолье, уж всяко повеселее, чем с владыкой, хорошее угощение (номерок на машине столичный – батюшка все приметил), приятные разговоры с культурными людьми и пакет гостинцев, передаваемый новобрачными батюшке на прощание.
– Ну что, когда? Давайте в следующую субботу? Сперва приходите на исповедь, а после службы проведу с вами беседу для вступающих в христианский брак, так положено, и в добрый час. Свидетельство из загса не забудьте прихватить. Или копию.
Бандана и панамка переглядываются.
– Нема, – разводит руками бандана.
– Утрачено? Надо восстановить. Этот документ должен быть в вашем семейном архиве. Постарайтесь побыстрее восстановить, и все сделаем.
– Отродясь у нас такой бумаги не было, – признается дядька.
– Проблема, – говорит батюшка. – Сейчас с этим строго. Без загса – никак.
Бандана и панамка приуныли.
– Вы давно вместе?
– Ой… – Дядька махнул рукой, дескать, вечность.
– Детишек сколько? – деловито спросил батюшка.
Панамка захихикала, а дядька удивился:
– Откуда?
– Я вас не понимаю, – нахмурился батюшка.
– Маня, иди погуляй, – велел дядька.
Она уселась на детские качели, раскачивалась и смотрела, как рыбаки возятся в лодках.
Дядька между тем заговорил тихо, сбивчиво и эмоционально:
– Они в сталинке жили, а мы через двор, в бараке. Уж не помню, почему у них в гостях оказался. В первом классе дело было. У нее папа – инженер-конструктор, мама – библиотекарша… Дома чисто, тихо… А у меня батя – грузчик в угловом, колдырь, гонял нас почем зря… Социальная, короче, пропасть. Бездна! И вот родители ее, они меня с первого класса, как родного. И обедом накормят, и уроки проверят. Михал Абрамыч, Бела Лазаревна… Если при мне кто против жидов что вякнет, я сразу – в торец. Благодарен потому что. Человеком только через их доброту и стал. Это ж Бела Лазаревна первая заметила, что я с деревяшками возиться люблю.
