хочет, к жене и сыну. Хочет сесть на теплый диван, упереть ноги в кресло и никогда не вспоминать о его, Владовом, горе.
– Дело-то такое…
– Не волнуйтесь, – сказал Влад, – сейчас мои друзья подъедут, и я пересяду к кому-нибудь из них. Отпущу вас. Деньги скину на карту. И отключили бы навигатор. А то придется платить процент фирме.
– Вот судорога… Совсем забыл, – сказал Клим и нажал «завершить маршрут».
Он еще ковырялся в навигаторе, а Влад уже снова прилип к своему телефону.
– Да ты не волнуйся, я пока не тороплюсь, – сказал Клим. – Немного устал, но тебя я понимаю. И за дочурку твою переживаю. Что я, не отец, что ли? Помогу чем смогу. И за деньги не переживай. Нашел тоже о чем беспокоиться.
– Хорошо, – сказал Влад, набирая номер Женьки Хворова. Тот не отвечал.
– Так, дай-ка я тоже своих обзвоню. Правда, мои друзья – старые хрычи, спят по вечерам, хрен их поднимешь. Разве что Витальку… Блин, Виталька приболел вроде бы. Николаичу позвоню. У него, кажись, сын приехал с Севера вчера. У него много друзей тут.
– Вы и так уже многое делаете для меня.
– Да ладно, все нормально… И жене тоже надо позвонить. Марина у меня старенькая, волнуется много. Бывает, задержусь на службе, забуду ей позвонить, а она начинает свои капли пить. Совсем с ума сошла. Не могу, говорит, когда дома нет никого. Страшно ей. И чего она боится? Квартирка у нас небольшая, спрятаться там негде. Да никто и не позарится на наше добро. Наше добро все разъехалось по разным городам давно уж. Жена у меня знаешь какая? Вот как собачка домашняя. Возвращаюсь домой, иду в душ – а она сидит рядом и разговаривает со мной. Позвоню ей.
Клим набрал номер и стал объяснять супруге, почему он задержится на работе. Потом начал обзванивать своих друзей.
Когда Влад услышал свою историю из уст Клима, то осознал, какой же он все-таки хреновый отец. Он совсем не думал о дочери. Жил только в своих рассказах. Писал что-то по вечерам и по утрам, не обращая внимания ни на кого. И выходило, что Яна росла будто без отца.
Когда они ходили в «Фэнтазиград», он сидел там на скамейке и писал рассказы. В кинотеатре оставлял Яну в зале, а сам устраивался около гардероба с макбуком и снова писал. В «Планете ИГРик» садился за столик в обеденной зоне и опять принимался за свое.
Яна оставалась одна. Всегда одна. И дома, и на прогулках.
Если они гуляли в лесу или в парке, Влад брал с собой книгу и читал. Отказывался ползать по камням, бегать среди деревьев, пинать мяч. Он укутывался в свои мысли, как цыганка в шаль.
Он даже не мог сказать, какой сейчас у Яны любимый мультик. Раньше, когда ей было три года, это был «Лунтик». Она говорила: «Кисиутинг, паста», – что означало: «Включи Лунтика, пожалуйста». А сейчас?
Он водил ее на коньки, но даже не спросил у нее ни разу, нравится ли ей это. Он, конечно, принимал участие в ее жизни. Если она что-то просила, он помогал. Если ее дергали за косы в садике, он объяснял, что так мальчики показывают, что она им нравится.
