почему эта версия так популярна: низкое, отвратительное деяние предательства отлично сочетается с низким, отвратительным мотивом, подлым и ничтожным. И воровство сюда прекрасно вписывается: начал с кражи, закончил продажей Христа, вот что бывает, если вовремя не остановиться.
Противоречат этому всего два нюанса. Во-первых, доверие Христа никогда не может пойти человеку во вред. Христос не вверяется ненадежному, не полагается на неверного. Христос Своим доверием никого не искушает и до беды не доводит. Потому что это значило бы, что вверяется Он, не зная, к чему это приведет, что противоречит евангельскому свидетельству: Сам Иисус не вверял Себя им, потому что знал всех и не имел нужды, чтобы кто засвидетельствовал о человеке, ибо Сам знал, что в человеке (Ин. 2: 24–25).
Раз Христос знает, что в человеке, наверное, способен просчитать, к чему приведет Его доверие, правда? Я не буду рассматривать вариант, что Он доверяет кому-то, зная, что человека это толкнет в бездну: это не доверие, это губительный расчет. Если Он кому-то доверился, то этот человек заведомо был того достоин.
Во-вторых, и это следует из первого, Его доверием невозможно злоупотребить. Если Он до Тайной Вечери не меняет казначея, значит, Иуда не делает ничего, что лишило бы его этого доверия, до самого конца.
Или почти до самого конца. Когда менять становится уже слишком поздно, когда это будет сродни тому, чтобы тушить пожар на тонущем корабле.
Тем не менее упрек в сребролюбии небезоснователен. Иуда в самом деле много думает о деньгах. В его положении ему просто приходится о них много думать, доставляет ему это удовольствие или нет, если уж на нем все денежные дела общины. С него же спросят, если чего не хватит. А когда о деньгах много думаешь, то додуматься можно до всякого.
Давайте разберемся со сребролюбием. Что это вообще такое? Любовь к деньгам – понятно; но что такое любовь к деньгам? Никто ведь не любит деньги как блестящие кругляшки или приятно шуршащие бумажки. Самый жадный человек не крадет и не копит деньги просто так, чтоб томились в сундуках и на счетах, не имея никакой эмоциональной связи со своим хозяином. Даже если они просто лежат мертвым грузом, как у Скупого рыцаря, то все равно исполняют какую-то роль, что-то дают своему хозяину, затыкают в нем какую-то дыру.
Деньги – это всегда некая возможность. Но возможность чего?
Во-первых, страсть к деньгам и к накоплению – это банальное проявление тревоги и желание перестраховаться. У меня есть деньги – значит, я могу не тревожиться за ближайшее или не очень ближайшее будущее, положившись на эти накопления. И грех сребролюбия превращается в грех неверия в Промысел Божий, грех недоверия Богу и попытку «подстелить соломки», чтобы уменьшить сосущую тревогу перед будущим, когда недостает сил положиться на Бога. Сребролюбие становится синонимом маловерия, проявлением желания изо всех сил контролировать все, что происходит в твоей жизни.
Во-вторых, через любовь к деньгам выражается стремление к новым возможностям – страсть получить все что
