ухмыльнулся, пробежав глазами по строчкам, и вернул телефон.
– Марк. На улице хоть и лето почти, но бациллы там всякие, и грипп еще есть. – Лучевой, поставив обе тарелки на пыльный пол, прижал ладонь тыльной стороной ко лбу Марка. – Ты из дома, пока сто проц не выздоровеешь, не выходи.
«Когда Лерка придет?»
– Да задрал ты своей Леркой. Позвони и спроси у нее. Или напиши. Я‐то откуда должен знать, припрется она к тебе или нет? – Лучевой поднял тарелки с пола и снова ушел греметь ими на кухне.
Горло саднило и немело, глаза, воспаленные и вечно-болящие, слезились.
«ВКонтакте».
«Мои Друзья».
«Валерия Еремина».
«Лер, ты где? Заскочишь сегодня ко мне, когда Луч уйдет? Я вроде уже почти не болею».
На кухне снова звон, мат, какие-то звуки.
«Маркуш, привет. Я тоже очень соскучилась, но сегодня никак, я же работаю;(Коплю нам на Мальдивы, когда ты поправишься».
«Я не люблю жару, Лер. И когда тебя долго нет – тоже не люблю».
Шум воды и снова грохот.
«В любом случае с тобой Луч. Вот с ним и развлекайтесь, а я не могу, говорила же».
Марк сжал улыбку в тонкую полоску. Острые уголки обветренной кожи впивались в ранки, губы пекло. Напечатать все, что думает о Луче как замене Лерки, он не успел.
«Все, мне пора, тут запара начинается. Целую в обе губки;*»
Лучевой снова сидел на кровати в своих пыльных носках. Полы не мешало бы помыть, только для этого пришлось бы встать и пробыть не-в-кровати дольше, чем для похода в туалет. Слишком сложно. Пусть лучше сидит в своих пыльных носках.
Лерка приходила давно. Сначала набросилась с поцелуями, как сумасшедшая, а потом что-то орать начала, а Марк – и рад бы, только голос к тому моменту все больше садился, горло драли недраные мартовские кошки. Она ушла тогда и больше не приходила.
«Луч, как думаешь, а у нас у всех уже заранее определены пары? Вторые половинки, настоящие любови и всякое такое? А то я не очень понимаю, как может у всех все начинаться одинаково – любовь до гроба, признания с соплями, а потом у кого-то пятьдесят лет брака, сто детей и пятьсот внуков, а у кого-то развод, дети повесились на форточке, а родители друг друга сжить пытаются».
Лучевой долго сидит, внимательно смотрит то на сообщение, то на Марка, то на телевизор. Сначала по инерции берется печатать ответ, а потом говорит:
– Тебя вообще поперло уже, да? Лерке своей сопли эти пускай. Это не любовь все, Марк. Инстинкты, гормоны, флюиды. Я для кого слова дня на холодос вешаю? Чтобы ты умнел, пока валяешься, а не деградировал. Жрать хочу, пиццу закажем?
«Хуиццу. Надоело тесто жрать целыми днями. Макароны, пиццы, булки и яйца. Фруктов хочу, сгоняй в магаз».
– А хуюктов ты не хочешь? Апрель сейчас, никаких фруктов еще нет, только яблоки искусственные.
«Хуюктами сам себя корми. Если нет денег ни на что, кроме яблок, не надо меня апрелем кормить. Иди купи яблоки».
– Марк,
