выясняя, много ли сокжоев тут обитает… Ради них забрались в этакую даль. Вначале держались вместе. Но когда вдали показалась гряда белоснежных сопок с бесчисленными распадками, охотники остановились. Старец Гургули распорядился разъехаться по двое и обследовать местность. С собой Гургули взял старшего сына Ичээни, а Гякичан с Дэгэлэн Дэги направились в другую сторону.
…Широкие лыжи, обтянутые лосиным камусом, не тонули в глубоком снегу. Впереди шел и торил путь Ичээни. За ним – отец. Поднялись на сопку и, присев на снег, стали осматриваться вокруг. То здесь, то там заметны следы. Сразу стало ясно, что тут паслись небольшие косяки сокжоев.
Вскоре старец Гургули почувствовал сильную усталость. «Это годы мои дают о себе знать. Слабею, силы постепенно покидают меня», – с грустью подумал он, следя за ловкими движениями сына. «И я когда-то был таким же, как Ичээни. Не знал усталости. А теперь, видно, сыновьям становлюсь в тягость», – подтрунивал он над самим собой.
День прошел быстро. Выскакивали из-под ног пугливые зайцы. Поднимались с шумом стаи куропаток.
Старец Гургули все примечает. «Стало быть, по близости сокжоев нет, коли зайцы, да куропатки так близко подпускают к себе человека», – думал старец. Он помрачнел, ведь приехал в этакую даль, чтобы запастись олениной, а не любоваться всякой мелочью.
Кое-где, в основном на распадках, старец Гургули с Ичээни встречали небольшие косяки. Те вели себя осторожно.
– Эти сокжои почему-то пугливы, – чуть слышно пробормотал старец и краем глаза глянул на сына.
Ичээни, будто ждал отцовских слов.
– Ама, видно, до нас тут поохотились другие охотники и напугали сокжоев, – сказал он.
Больше сокжоев они не встретили. День подходил к концу. Воздух заметно густел. Начало смеркаться.
Вдруг отец присел на снег и подал знак сыну. Ичээни подскочил к отцу. Концом посоха старец указал вниз, в долину. Там стояли два чума, струился сизый дым, на привязи к нартам толпились олени.
Старец Гургули вглядывался в чумы. Затем бросил на сына тревожный взгляд и стал пятиться назад. Сын без слов понял отца. Обеспокоенность старого охотника передалась и ему. Отъехав подальше, старец Гургули остановился. Опустился на корточки и тихо проговорил:
– Мне показалось, что это хэеки[4]. Если это так, то скажу тебе, сын мой, нам будет очень туго. Как нам быть?!
– Ама, хэеки тоже люди. И у них, наверно, семьи, дети, старики, – проговорил Ичээни.
Старец Гургули в ответ ничего не сказал. Только пристально глянул на сына. По всему было видно, что старый ламут одобрительно воспринял его слова. «Не заметил, как сын мой Ичээни вырос. Ты только посмотри, как он ответил на мои слова?! Совсем, как старый ламут, проживший долгую жизнь… Да, он прав. Кто бы это ни был, они тоже люди, как и мы. Надо подъехать к ним с миром, а там все прояснится. А если встретят как врага?! Нас только двое… Жаль
Хэеки – в древности ламуты так звали чукчей.
