быть может, ты просто поощряешь такое, ведь и сама страдала безрассудством по молодости!
– Мне действительно следует напоминать тебе о том, что ты сейчас находишься в моем кабинете? – голос Констанции стал суровым, она не терпела такого к себе отношения. – И что он стоит на голову выше твоего?
Глава коллегии фыркнул:
– Верджил рассказал, как группа наткнулась на вражескую боевую единицу…
– Я знаю об этом.
– Ах, знаешь… А о том, что враг был убит?
– Да, – женщина потянулась к документам, лежащим на столе, – в отчете написана формулировка «цель была ликвидирована в связи с предоставляемой опасностью».
– Интересно, кто представил тебе этот отчет! – возмущался Дом. – Леруа убила колдуна по собственной инициативе после запрета командира отряда!
На мгновение леди Браунхол замерла, но она не стала показывать свое удивление подчиненному. Она продолжила, как ни в чем не бывало, перебирать бумаги.
– А, ты об этом…
Ее собеседник вскинул брови:
– То есть тебе об этом известно?!
– Ты прекрасно знаешь, что когда я приставляю к отряду человека от себя, он имеет право делать то, что считает нужным, если это никак не затрагивает остальных членов группы. Как бы Фроуксу это не было неприятно, Антуанетта могла ослушаться его приказа, исходя из моего разрешения. Она выполняет цели, которые ей ставлю я.
– Ты же понимаешь, что это нарушает весь ход поставленной операции? – прошипел мужчина сквозь зубы.
– Что же это нарушило? – Констанция разыграла удивление. – Разве что задело эго твоего заместителя.
– Почему бы тебе тогда не назначать командиром отряда твою обожаемую нарушительницу правил?
– Она недостаточно компетентна для руководящей должности, и ты это знаешь. Зато она полностью устраивает меня, как исполнитель…
– Поэтому у нее есть право на дерзость и неподчинение?
Глава комитета понимала, что собеседник пытается вывести ее на эмоции. Она вздохнула, чтобы успокоиться:
– Да, если посчитает нужным.
– Это возмутительно, – со злобой прошептал Гринфайер.
– Ох, Дом, давай начистоту? – колдунья поднялась на ноги и раздраженно взглянула на него. – Тебя бесит, что это именно Антуанетта. Тебя бы бесило, если бы это была Элеонора. Но ты бы и не пискнул, если бы то же самое из собственных соображений сделал Минтвуд. А если бы это был твой дорогой сын Натаниэль, ты бы его еще и защищал.
Мужчина выглядел неимоверно злым из-за заявления леди Браунхол. При этом ему было сложно выговорить хоть слово, потому что, сказанное ей, вероятнее всего, было правдой.
– Ты позволяешь ей так себя вести, чтобы отомстить мне?
– За что мне тебе мстить?! – недоумевала глава комитета. – За свой собственный выбор покрывать тебя? – она всплеснула руками. – Тогда, позволь задать ответный вопрос – за что ты
