мы втроем удобно разместились под большим деревом против бунгало и первый шквал вопросов и ответов о рядовых Орзирисе и Леройде, о старых временах и местах замер, Мельваней задумчиво сказал:
– Приятно думать, что для меня завтра нет парада, нет капрала с набитой тестом головой, который всегда готов дать тебе тумака. А между тем не знаю… Тяжеловато быть тем, чем никогда не был и не собирался быть, и знать, что старые дни для тебя миновали. Ох, я покрываюсь ржавчиной. Право, мне кажется, Богу неугодно, чтобы человек служил королеве только короткое время.
Он налил себе новый стакан и яростно вздохнул.
– Отпустите себе бороду, Мельваней, – сказал я, – тогда подобные мысли не будут смущать вас. Вы станете настоящим штатским.
Еще в гостиной Дина Шад сказала мне о своем желании уговорить Мельванея отпустить бороду.
– Это так по-штатски, – заметила бедная Дина, которой было противно, что ее муж вечно вздыхает о прежней жизни.
– Дина Шад, ты позор для честного, чисто выбритого человека! – не отвечая мне, сказал Мельваней. – Отрасти бороду на своем собственном подбородке, дорогая, и оставь в покое мои бритвы. Только они одни спасают меня от падения. Если я не буду бриться, меня станет вечно мучить оскорбительная жажда, потому что в мире нет ничего, что так сушило бы горло как большая козлиная борода, которая болтается под подбородком. Ведь ты же не хочешь видеть меня «всегда» пьяным, Дина Шад? Между тем от одних твоих слов мое нутро сохнет. Дай-ка мне посмотреть на виски.
Виски подали, бутылка обошла круг, и Дина Шад, которая недавно с такой же живостью, как ее муж, расспрашивала о наших общих старинных друзьях, теперь резанула меня фразой.
– Стыдно вам, сэр, приехать сюда (хотя святые знают, что здесь радуются, как дневному свету, когда вы приезжаете) и набить голову Теренса глупыми мыслями о том… о том, что лучше всего забыть. Он теперь штатский; а ведь вы никогда и не были никем другим. Разве вы не можете оставить армию в покое? Разговоры о ней вредны Теренсу.
Я обратился к покровительству Мельванея, потому что у Дины – характерец!
– Хорошо, хорошо, – сказал Мельваней. – Ведь только изредка могу я поговорить о старых днях. – Обращаясь ко мне, он прибавил: – Вы говорите, что Барабанная Палка здоров и его леди тоже? Я и не знал, насколько я люблю этого седого, пока не очутился вдали от него и от Азии. (Барабанная Палка – прозвище полковника, командира бывшего полка Мельванея.) – Вы увидитесь с ним? Увидитесь, так скажите ему, – глаза Мельванея блеснули, – скажите ему, что рядовой…
– Мистер Теренс, – поправила его Дина Шад.
– Пусть дьявол, все его ангелы и небесный свод унесут «мистера» и пусть грех, который ты совершила, заставив меня браниться, прибавится к списку твоих прегрешений на исповеди, Дина Шад! Рядовой, говорю я… что рядовой Мельваней шлет ему свое почтение и просит передать, что без этого самого Мельванея
