не очень хорошие.
– Я знаю, папа.
– И очень часто случается, что не всегда этих людей можно так сразу вычислить.
– Понятно.
Шура ждала продолжения, но отец отчего-то смутился и замолчал.
– В общем, играйте с девочками только на нашей улице, а больше никуда не ходите.
– А в магазин?
– Нет.
– На озеро?
– Нет.
– А хотя бы к Полине можно в гости сходить?
– Я же сказал, – необычайно резко произнес отец, – играйте на нашей улице. Чтобы мама могла все время тебя видеть.
Шура была в недоумении. Это не было похоже на наказание. Родители не ругались за то, что Шурка ночью удрала из дома. Похоже, они про это вообще не знали. Значит, тетя Ира не рассказала им про события этой ночи? Но тогда зачем она приходила?
– Я видела, к нам бабушка Насти приходила.
Но и это не помогло ей разговорить родителей. Мама сделала вид, что страшно увлечена приготовлением манной каши. А отец нарочито громко завел разговор про погоду, которая сегодня еще ожидалась умеренной и теплой, а вот завтра прогноз уже обещал грозы и штормовой ветер, а за ними и похолодание, которое должен был принести ветер из Арктики.
– В Европе жара, все горит, температура бьет рекорды исторических максимумов. Теплый воздух от них вытесняет холодные слои в Арктике, и их задувает к нам. Утепляй свои огурцы, Эля.
И родители перешли на тему огурцов, то ли печку им в парник поставить, то ли эпинчиком опрыскать, то ли компоста к корням положить, а то ли и то, и другое, и третье, и еще не факт, что капризная теплолюбивая культура не заболеет, невзирая на все эти манипуляции с ней. Так за завтраком Шуре и не удалось выудить из родителей ничего внятного о том, зачем же приходила к ним утром тетя Ира.
Это стало ясно уже потом, когда Шура вышла из дома на улицу, где ей теперь было велено гулять, никуда далеко не отходя от дома. Стоило ей пройти, как открылась калитка дома Насти, и сама Настя вышла на улицу – словно бы нарочно караулила Шуру. Оглядываясь на двери своего дома, она поманила Шуру за собой. И обе девочки быстро спрятались за углом забора.
– Бабушка запретила мне с вами дружить, – шепотом сообщила Настя. – С тобой и с Полинкой. И вообще велела из дома ни ногой, а все потому, что на рассвете нашли Павлика!
– А что с ним? Он живой?
Настя покачала головой.
– Мертвый! – ахнула Шура.
– И не живой, и не мертвый.
– Как это?
– А так. Вроде бы дышать дышит, а говорить не может, и соображать ничего не соображает. Как дурачок стал. Врачи говорят, что это у него психологический надлом какой-то сделался из-за того, что с ним произошло.
– А что произошло?
– Вроде как напали на него. Нашли всего в крови, на голове рана, на теле раны. Синяков полно. Но синяки и ссадины – это не в счет, это он их мог и
