космоса или визитерша из прошлого, если бы не ролики – обычные, из спортивного магазина, с которых, собственно, она и кувыркнулась на тротуар, сбив с ног Павлушу, лишив друзей ужина.
– Чума какая-то, – выдохнул Лукин.
Хлебников тоже, кряхтя и постанывая, поднялся, оценил обстановку и задумчиво почесал бритый затылок.
– Чума… – после продолжительной паузы крякнул он, кажется, впервые согласившись с Лукиным.
– Ты это, в Ночном дозоре случайно не служишь? – гоготнул Сеня.
– Судя по шмоткам и выбритым вискам, девочка – банальнейший гот, – деловито заключил Терехин, который первым пришел в себя. Ванька подошел к девице, рывком поднял ту на ноги – и что-то большое, круглое, упругое уперлось ему в живот.
– Где она? – нервно спросила неудачливая роллерша.
– Кто? – переспросил Терехин, усиленно соображая, с какой целью странная девчонка носит под платьем внушительных размеров арбуз или футбольный мяч.
– Дылда узкожопая! – уточнила инопланетянка, озираясь по сторонам.
Набережная по-прежнему была пустынна.
– Нет тут никого, – доложил Ванька, тоже оглядываясь.
– Упустила! – сквозь зубы процедила девица.
Неожиданно она отпихнула Терехина от себя, потеряла равновесие и, размахивая руками в атласе, аки птица, стала снова заваливаться на асфальт. Ванька ухватился за первое, что подвернулось, – падение замедлилось, инопланетянка шмякнулась на мягкое место, а в руке Николая Васильевича осталась узкая кожаная полоска от лифа ее платья.
Некоторое время все дружно, с открытыми ртами, пялились на расшнурованный корсет девицы и ее глубокое декольте. Ванька опять отмер первым, наконец-то сообразив, что за арбуз прячется под пышными юбками девицы с дредами.
– Ты чего, дура?! Какого хрена ты ролики напялила, идиотка?
– Да, какого хрена, ты тут вообще… вообще ты тут… это самое… – подхватил Лукин за компанию.
– Полнейшее ку-ку, – покрутил у виска Павел.
Девица шмыгнула носом.
– «Упал! Упал! – опять кричали с барки»… – неожиданно взвыла она.
Друзья вздрогнули, переглянулись и снова уставились на инопланетянку. Та продолжила с выражением муки на физиономии:
Рабочий, ручку тачки отпустив,
Показывал рукой куда-то в воду,
И пестрая толпа рубах неслась
Туда, где на траве, в камнях булыжных,
На самом берегу – лежала сотка.
Один тащил багор.
А между свай,
Забитых возле набережной в воду,
Легко покачивался человек
В рубахе и в разорванных портках.
Некоторое время на набережной стояла тишина. Кажется, даже птицы заткнулись. Ванька шумно выдохнул – он знал многих странных девушек, но даже предположить не мог, что в природе существуют
