style="font-size:15px;"> – Что делать? – пролепетал Лукин.
Ванька трясущейся рукой пощупал шею Кристины, нашел сонную артерию.
– Живая! Видно, от боли отъехала.
Он открыл шкафчик и, расшвыривая шампуни, старые бритвы, мыльницы и прочий хлам, выхватил с верхней полки потрепанную автомобильную аптечку, выудил из вороха таблеток и мазей мутный флакончик, сбрызнул нашатырем вату, помазал Кристине виски, провел под носом. Девушка закашлялась и приоткрыла глаза, лицо ее мгновенно исказила боль.
– На хрена ты это сделал, твою мать? – прошептала она потрескавшимися губами. – Лучше сдохнуть, чем такую боль терпеть. Хочу умереть! Не могу больше! Не могу! Что-то неправильно идет. Нам на курсах говорили, что рожать в воду совсем не больно.
– Потерпи, мы врачей вызвали. Сейчас приедут и обезболивающее тебе вколют. Они помогут. Дурочка, как ты могла так безответственно отнестись к своему здоровью?
– Еще один нравоучитель… Достали! Пошел вон отсюда!
– Вообще-то я у себя дома, – напомнил Ванька. Но готка не обратила на его уточнение внимания:
– Все идет не так! Все плохо! Акушерка меня кинула. Я ей звоню, а она – в Крыму, вернется только послезавтра. Дайте вина, собаки жадные! Прошу, прошу вас… Мне нужно красное вино и соль. У меня в сумке… Рожать надо в соленую воду… – Кристина снова скорчилась и закричала: – Хочу умереть! Отвалите все отсюда! Оставьте меня в покое!
– Успеешь еще умереть, дурочка, – ласково сказал Ванька, погладил Кристину по мокрым разноцветным дредам и подхватил девушку на руки. Кристина была так слаба, что не сопротивлялась, лишь бурчала себе под нос проклятья, клянчила вино и всхлипывала, что отдала кучу денег акушерке, а та бросила ее на произвол судьбы.
Из смутной речи готки Терехин понял, акушерка была из частного центра, где пропагандируют естественные роды в воду. Кристина ходила туда на курсы. Похоже, там дурочку и зомбировали. Родители были против, поэтому, когда девчонка поняла, что пришло время рожать, она оказалась у него в гостях.
Терехин опустил девушку на кровать и поправил подушки, радуясь, что постельное белье поменял накануне. Осталось дождаться врачей и родственников.
Прикатился Хлебников, смущенно прикрыл Кристину полотенцем, сверху полотенца зачем-то набросил Ванькин халат. Готка вцепилась в халат зубами, снова скорчилась и пронзительно закричала.
– Дыши! Дыши! – влез с советами Лукин и сам задышал, как паровоз.
– Да пошел ты… Вина дайте, сволочи! В сумке… – простонала Кристина.
Сеня бросился к бутылке, которая стояла на журнальном столике, налил полный стакан портвейна и встал по стойке «смирно» возле роженицы. Рука его тряслась, вино расплескивалось по полу бордовыми кляксами.
– Одурел? Нельзя ей пить, она же беременная! – возразил Ванька.
– Дык, желание дамы
