интересуют, – отрезала Таня и, не оглядываясь, направилась к своей машине. Чемодан послушно покатился за ней, подскакивая на выбоинах.
Олег любил приезжать на дачу осенью. Зимой в поселке было мрачно, уныло и жутковато. Казалось, время здесь остановилось навсегда, и это его слегка пугало. Посидев денек с книжкой и бутылкой красного вина возле камина, он с превеликой радостью прыгал в машину и несся обратно, к огням и суете вечно бурлящего муравейника под названием Москва.
Весной и летом, наоборот, раздражал постоянный шум. На сопредельных участках орали дети, вывезенные из пыльного, жаркого города на подмосковные лужайки. С утра до позднего вечера монотонно зудели газонокосилки, визжали пилы, стучали топоры – вырвавшиеся на волю офисные работники возвращались к простой крестьянской жизни, максимально используя для этого светлое время суток. Ближе к ночи запах жарящегося на мангалах мяса забивал аромат сирени, липы и розовых кустов, которые мама в изобилии высадила вокруг дома.
И только осенью, где-то в середине сентября, наступала волшебная гармония, чарующая пауза между буйным летом и угрюмой зимой.
Было тихо, но пока еще не безлюдно – пенсионеры караулили дозревающий урожай и готовили участки к следующему дачному сезону. Днем светило нежаркое уже солнце, а с наступлением сумерек начинался дождик, под который уютно было засыпать. И можно было долго бродить по лесу, как в детстве поддевая ногой шуршащие желтые и красные листья, сидеть на веранде в любимой старой качалке, любоваться закатом, размышлять обо всем на свете.
Олег потянулся, разминая мышцы, легко поднялся и пошел в дом – сигареты остались на каминной полке, курить же хотелось страшно. Уже стемнело, и по дороге он щелкнул выключателем – зажег красивые кованые светильники, висевшие по углам веранды, устроив себе праздничную иллюминацию. Вернувшись, сел уже не в качалку, а на крыльцо, и сделал первую, самую душевную затяжку. Рассеянно подумал, что уже который год собирается бросить курить. Чего он только не предпринимал: давал клятвы матери и заключал с друзьями пари на крупные суммы, клеил антиникотиновый пластырь и пил какие-то отвратительные витамины. Грыз семечки, сосал леденцы, требовал от коллег, чтобы те не давали ему закурить. Сколько раз в мусорное ведро летели все имеющиеся в доме запасы никотина, включая уникальные сигары и трубочный табак! Однажды он даже расколотил замечательный, страшно дорогой хьюмидор, который ему подарили коллеги на день рождения, и выбросил в мусоропровод несколько коллекционных трубок. Помнится, Таня ему тогда сказала…
Олег еще раз затянулся и резко потушил сигарету. Таня… Она сейчас в Париже со своим Пожидаевым. С этим выскочкой и плейбоем.
Павел Пожидаев был довольно известным художником с большими связями, о нем часто писала пресса. Это он пригласил Таню в свою команду работать над новым проектом. С момента их отъезда Олег начал пристально следить за новостями. Мэтр появлялся то тут, то там – худой, длинноногий, с седоватой бородкой и ледяными глазами. Тани рядом с ним не было, но Олег чувствовал ее незримое присутствие.
Олег вдруг
