составе как дублерша роли Лори, которую так ни разу и не сыграла и только из глубин хора сохла по Тому. Его сшитый на заказ свадебный костюм был гораздо элегантнее моего платья, и на церемонии все только об этом говорили. Если кто-нибудь и мог украсть эффект разорвавшейся бомбы, который должен был произвести мой диагноз, то только Том.
Теперь все понятно, понятно! Мюзиклы? Дизайнерский костюм? Ну конечно, Либби, давно следовало понять, что твой муж вовсе не гетеросексуал, каковым притворялся. Но Пол выпендривался с того самого момента, как вылез из околоплодного мешка. Я разбиралась в геях. Во всяком случае, мне так казалось.
– Я умираю, – сказала я. – Я. У-ми-ра-ю.
– Либби, пожалуйста, не устраивай сцен, – сказал он. – Я понимаю, что ты расстроена. Я тоже расстроен. Но мы не сдвинемся с мертвой точки, если ты будешь орать на меня.
– Том, – сказала я, поглядывая на свеженаточенные разделочные ножи, висевшие на магнитной ленте над мойкой, – не пойми меня превратно, но, по-моему, тебе стоит уйти прежде, чем я совершу что-то, о чем пожалеем мы оба.
Он отшатнулся.
– Либби, ты мне ни капельки не сочувствуешь? Знаешь, как это было трудно! Я уж много месяцев работаю над собой.
Какая прелесть. Значит, пока моя опухоль росла от размеров горошины до оливки, а потом лимона – почти в том месте, где точно так же должен был проходить те же вехи ребенок, которого я так хотела, – Том совершенствовал свою блицпрезентацию темы «Я разрываю наш брак».
– Том, Том, Том, – сказала я, проводя пальцем по ленте для ножей – она запылилась, но этим я займусь позже. – Ты потерял право на сочувствие три минуты назад. А теперь катись из дома, пока я опять ничем тебя не ткнула.
3
Сорвалась бы я с цепи, если бы эта история с Томом не раскрылась таким образом? Трудно сказать. Том в конце концов сознался бы, хотя подозреваю, что если бы у меня была возможность сообщить ему дурную новость с большой буквы, он бы молчал в тряпочку до самой моей смерти. Как бы это было удобно для него. Так и представляю, как он всем объясняет: «Я так любил жену, что после ее безвременной кончины не могу смотреть на других женщин. Поэтому теперь встречаюсь с мужчинами».
Но, как это часто случается, Тому не терпелось раскрыть карты, и новость, вылетевшая из его рта, была так ужасна, что я и вздохнуть не могла, не то что сообщить ему о бомбе у меня внутри.
Не могу точно сказать, что происходило после того, как Том ушел из дома; помню только, что лежала на полу перед входной дверью, прижимаясь щекой к холодному дереву, и желала исчезнуть. Возможно, именно так я и провела все это время. Признание Тома для меня было как акустический взрыв, распространяющий ударные волны: мой муж – гей? А кто же я? Даже если ему вроде бы нравятся мужчины, он так меня любит, что ему все равно… так, что ли? «Я не говорю, что нашему браку конец». Может быть, я сумею притвориться, что не слышала этого. «Ты ведь давно знала, правда?»
Возможно, мы могли бы забыть обо всем и продолжать жить как ни в чем не бывало, пока я не умру. «Что
