нервами. Поэтому он не сделал из принесенной ему изукрашенной многочисленными подписями бумаги птичку-голубя и не запустил в окно. Хотя, не будем спорить, такое желание у него мелькнуло.
Но он сдержал этот мимолетный порыв, напомнив себе, что научники и должны быть умственно раскрепощенными и вообще в-облаках-витательными субъектами, иначе они просто не смогут выполнять возложенные на них обязанности.
Снять секретность с части Институтской территории, это как? Эта самая жилищно-бытовая область, насколько она компактная? Она хоть вообще связная, или разбросана по разным углам?
С другой стороны, обозначенные в этой, с позволения сказать, петиции проблемы были вполне реальными, они мешали людям жить и работать. И потому они требовали решения.
Почесав затылок, полковник вызвал к себе Замятина с планом институтской территории и озадачил Андрюху (так и не сподобился пробить ему повышение по званию, скотина) изъять у Воропаева хоть бы и под угрозой пыток все документы и директивы, касающиеся институтских дел.
Легкомысленные слова насчет угрозы пыток вызвали у Андрюхи нездоровое оживление. Пришлось от греха разобъяснить, что это – милая начальственная шутка. Ох… уж и не знал полковник деталей, но Андрюха мгновенно принес всю документацию. А Воропаев от исполнительного адъютанта теперь шарахается, как черт от ладана. Что там у них было… тот самый черт лишь и разберет.
В общем, посмотрел полковник на принесенный Замятиным план, и еле удержался от смеха, представив себе институтскую территорию, перегороженную вдоль и поперек колючей проволокой на предмет разделения секретных и несекретных зон. А что, Кукле, например, понравилось бы. Наверняка бы сказала, что это очень красиво, прямо-таки до изящества.
Пристроить КПП к каждому из институтских корпусов? Мороки много, толку мало, поскольку места для вожделенной инфраструктуры внутри институтской стены все равно не хватит.
Полковник вместе с Замятиным посидели над принесенной Андрюхой от Воропаева кипой бумаг, и решение нашлось. Директива о наличии зоны отчуждения вокруг особо секретного объекта запрещала строить в непосредственной близости от Института что бы то ни было. Изобретена она была в стародавние времена не иначе как каким-то параноиком. Полковник не был фанатичным поборником секретности в гипертрофированных масштабах и своей властью отменил эту директиву к чертям… псевдособачьим.
Никакой секретности с Института мы снимать не будем. А инфраструктуру будем развивать вне институтской стены. Рядом. Совсем-таки впритык. И дома для семейных – а их так и так придется строить, поскольку институтские общежития не приспособлены для проживания семьями. И кабак пресловутый (при упоминании о нем Замятин тут же начинал улыбаться, видимо в черновом варианте петиции этому вопросу уделялось особенно пристальное внимание), и магазины, и много еще чего.
На какие шиши? Ну, выделим сколько-то денег. И без пресловутых частных инвестиций не обойдется – пусть расстараются
