предмет, напомнивший Павлу осциллограф.
– Здравствуйте, – поприветствовал его прапорщик. – Вы к кому?
– К Николаю Николаевичу. Семенов Павел Васильевич.
Охранник наклонился к «осциллографу», нажал там какую-то кнопку и извлек из прибора похожую на проездной билет карточку.
– Паспорт с собой?
Павел кивнул.
Проверив документы через решетку, прапорщик пропустил Павла, выдал ему карточку и, указав на лифт, произнес:
– Кнопка «этаж 5». Карточку надо вставить в приемник, и лифт откроется. Вас встретят.
Павла озадачила эта самая «кнопка этаж 5». Особняк-то трехэтажный.
«Может, у них тут каждый этаж поделен на два», – подумал Павел и, нажав кнопку в лифте, сразу понял, в чем дело.
Лифт поехал вниз.
Николай Николаевич встретил Павла как родного. Угостил чаем (по вкусу, к сожалению, это был все тот же «слоновий напиток»), предложил сухарики и печенье. Несмотря на подземное расположение, его кабинет не походил на бункер. Окна, конечно, не хватало, но все равно было достаточно уютно. Принадлежность хозяина «офиса» к Комитету выдавала статуэтка Феликса Эдмундовича и безупречный костюм. Павел не мог позволить себе хорошо одеваться, но очень хотел когда-нибудь выглядеть так, как некоторые американские актеры. Ему нравились в людях вкус, опрятность, даже щегольство. Он считал, что в этом скорее проявляется не тщеславие, а уважение человека к окружающим.
– Что вы так разглядываете меня, Павел Васильевич? – улыбнулся Николай Николаевич.
– Костюм у вас хороший. Я такие видел на членах Политбюро, когда они приезжали к нам в институт на встречу с ректором.
– Ну, это вы преувеличиваете. Членам Политбюро ЦК КПСС костюмы шьют на заказ в спецателье № 1 на Кутузовском проспекте руками самых талантливых советских портных. А мой костюм – французский ширпотреб, сработанный на фабрике товарища Пьера Кардена, каким-нибудь Жаном-Пьером, а не Иваном Макарычем. А что, внешний вид, на ваш взгляд, имеет значение?
– Нуда, конечно. С другой стороны, важно – какой человек, конечно. Это главное.
– Эх, юноша, сколько еще времени нужно потратить на то, чтобы убедить вас быть максимально точным в выражении своего мнения! Можно обойтись без всяких там «с другой стороны», «тем не менее», «хотя»? Страсть как не люблю я всех этих дел. Говори прямо. Если принял решение – делай. Пусть оно неправильное, но твое, время на колебания не трать. Если есть вопросы – задавай. Про однопартийную систему сморозил на семинаре, а про одежку говорить боишься, так?
Павел вздохнул. Все-то им известно. Стало неуютно, внутри рождалось возмущение этим всезнайством. Опять же разговор о Булгакове…
«И вообще, я им пока ничего не должен. Это ведь они меня заметили и первыми пошли на контакт».
– Да не боюсь я, – твердо ответил Павел и понял, что и правда не боится ни щеголя Николая Николаевича, ни прапорщика
