ительница, – каждый июнь, июль и август! В прошлом году в июне умерла баба Таня из 23-ой квартиры, в июле – дедушка Коля из 21-ой, в августе баба Нюра из 25-ой. В этом году в июне – баба Тася из 27-ой. Вот-вот наступит очередь моей бабушки!
Юная девушка, лет девятнадцати с небольшим, сидела в глубоком кресле натуральной кожи и пыталась одновременно делать сразу три дела.
Во-первых, – стремилась убедительно изложить частному сыщику суть трагических событий.
Во-вторых, – следовало уделить внимание платиновому минипуделю, который запрыгнул на колени, лишь потенциальная клиентка опустилась в кресло. Дальше девушке ничего не оставалось, как только почёсывать за ушами мохнатого наглеца. Мало того: пёсик так и норовил лизнуть в губы новую знакомую.
И, наконец, третье дело состояло в том, чтобы рассмотреть необычную комнату, в которой она оказалась по собственной воле.
Офис, а лучше сказать, – резиденция, частного сыщика Зуева.
В таком доме она была впервые. Если вообще настоящее строение можно назвать домом. Одно дело слышать, что есть столь необычные сооружения и совсем другое дело – находиться в таковом здании. Необычное начиналось уже с винтовой деревянной лестницы с первого этажа на второй. До сегодняшнего дня барышня видела такие лестницы только в кино про какие-нибудь средневековые замки, а тут – настоящая винтовая лестница, и девушка поднялась по ней несколько минут назад!
Офис сыщика был просто огромен. Такую большую комнату девушка видела тоже впервые: что-нибудь шесть на шесть метров.
А потолки!
Метра, наверное, три. Обалдеешь тут, когда у тебя дома, как говорит мама, два тридцать пять!
А сам дом!
Собственно, это был не настоящий дом, а второэтажная надстройка на пяти обыкновенных гаражах советских времён. Получился вполне приличный особняк: большая комната-офис, из неё – выход в оранжерею и ещё какая-то дверь – очевидно в соседнюю комнату. Три окна фронтона, балконное окно и окно из теплицы наполняли кабинет солнечным светом.
С трёх сторон были полки, полки, полки. На них: книги, книги, книги, сотни книг. На глухой стене между полками висел телевизор, рядом – музыкальный центр с проигрывателем виниловых пластинок. Один из стеллажей занимали компакт-диски и сами виниловые пластинки.
Пол – сплошной ламинат. «Наверняка – утепленный», – решила девушка. Но больше всего ей понравилась чугунная печь-камин ближе к тепличной стене. От печи шли трубы водяного отопления к батареям у окон и дальше исчезали в соседней комнате.
Впритык к дому шло строительство второго этажа на двух гаражных боксах с соответствующими малой стройки звуками: жужжанием автономных дрелей и шуруповёртов. Рабочие выражения строителей добавляли сочных красок в картину.
Сам хозяин сидел в кресле с высокой спинкой за большим двухметровым столом. Стол был почти пуст: исключение составлял древний компьютер с монитором – электронно-лучевой трубкой. И системный блок, и монитор были редкого для компьютеров тёмно-зелёного цвета.
– И всё в одном подъезде! – продолжала девушка, – Четыре подъезда в доме, а старики умирают только в нашем, во втором!
Круглое лицо посетительницы от волнения порозовело, голубые живые глаза выражали беспокойство. Девушка то и дело поправляла длинные светлые волосы, собранные в хвост.
Средний рост, развитые формы говорили о внутренней физической силе. По фигуре было видно, что девушка уделяет внимания спорту.
«Наверняка, теннис и плавание» – определил сыщик.
Лёгкая белая футболка и синие джинсы не скрывали достоинства фигуры.
Хозяин с удовольствием рассматривал вероятную клиентку. Было в его взгляде и любопытство: где-то он уже видел эту девушку, но – где?
Девушка, между тем, энергично продолжала, иногда повторно излагая факты.
– Понимаете, в этом подъезде живёт моя бабушка. По отцовской линии. Я ей говорю: давай обменяем квартиру, а она – никак. Говорит, что из этой квартиры хоронили её мужа, ну то есть, моего дедушку, и было бы предательством по отношению к его памяти уезжать из квартиры, в которой они прожили больше тридцати лет.
– Светлана Анатольевна, а дедушка когда умер? В прошлом году или в этом? – Зуев делал короткие записи в блокноте. Обыкновенном бумажном блокноте.
– Да нет, что вы! Лет десять как прошло!
– Диагноз?
– Рак лёгких. Он курил много.
– А те пенсионеры, что умирают последние два года? У них какие диагнозы?
– У всех я не знаю, но у двоих – сердце. Зато знаю точно: все они умерли
