повернулась к Александру Эдуардовичу и поймала себя на мысли, что это единственный человек, который не пилит меня взглядом при воспроизведении мысли и слова, в попытках понять мое отношение к ним. Эта непринужденность в общении мне понравилась с первых минут.
– А вообще, я не люблю много разговаривать, – заключил в конце многочисленных рассказов он. – Я молчун.
– Заметно, – отвлеклась от своих мыслей я.
Он продолжил снова что-то говорить, объясняя природу своего молчания, из чего я сумела только вынести, что ему приходится много разговаривать во время лекции, поэтому он сильно устает, и вообще не любит свою работу.
– А где Вы живете? – вырвался из глубины сознания мой вопрос, который неожиданно для меня был произнесен вслух.
Вопрос будто бы ударил Богданова. Он резко остановился и пронзил меня строгим взглядом, в котором читалось «Девочка, у меня жена, дети, а тут ты». Пытаясь что-то произнести в ответ, Александр Эдуардович издал какие-то неуверенные звуки, похожие на заикания. Мой вопрос, казалось бы, не нес в себе каких-либо разрушений, но был воспринят именно так.
– Я не собиралась приходить к Вам в гости, – обиженно добавила я, понимая нелепость данной ситуации. Более того, мне давно был известен адрес, но я хотела услышать это от него.
– Героев Днепра, – выдавил из себя он.
– Улица или метро?
– Метро.
– Или все-таки улица? – уверенно переспросила я, что дало ему понять, о моей осведомленности. Этот момент его злил, правда, мне сложно было понять, почему? Неужели в нем проснулся педагог, который должен оставаться для студента инкогнито. Тогда зачем эта встреча, которой он уже разрушил все границы?
– Так! – грозно отмел мой допрос собеседник. – Расскажи лучше ты о себе! Я заметил, ты держишься обособленно, но на скромницу ты не похожа.
– Мне не комфортно быть среди людей.
– Ты мне кажешься вполне общительной, почему так?
– Не знаю, сама не пойму. Я не люблю общаться и даже устаю от этого, но когда я одна, мне не хватает людей. Я всегда была такой.
– Хочешь, я буду твоим психологом? Ты сможешь мне все рассказывать.
Эта идея мне импонировала, ведь в психологе я так нуждалась. Именно поэтому мой сомнительный мозг не уловил лицемерия в этом предложении.
– Мне пора, – подводя итог нашей встрече, как камень бросил в меня Александр Эдуардович.
– Хорошо, – ответила я, хоть и не видела в этом ничего хорошего.
– Зачем я тебе такой нужен? – перед самым уходом, развернувшись ко мне, произнес он. – Ты же потом пожалеешь. Будешь плакать.
Мне не совсем был понятен этот вопрос, ведь я не претендовала на этого мужчину. И почему я должна буду плакать? Что он хотел этим сказать?
Но узнать мне суждено не было, его
