там Харитонов разговаривал по телефону:
– …да, отравление. Ну что-что… Понос и рвота. Куда везти? В Боткинскую? Хорошо.
Агния онемела. Нет, она была вполне современной девушкой, жила в Москве, передвигалась по городу в общественном транспорте и уж, кажется, ко всему должна была привыкнуть. Но чтобы человек столь благородной профессии, к тому же отдаленно напоминающий Рауля, виконта де Шаньи из «Призрака Оперы», говорил… Э-э, ну, эти слова…
После промывания Инге сделали еще укол.
– Ну как, поехали, девушка? В Боткинскую, хорошую больницу… Собирайтесь.
Инга, до того только стонавшая, неожиданно воспряла. Приподнявшись на локте, она заявила голосом четким и твердым:
– Я не поеду, мне лучше.
Харитонов с Верой Петровной кратко, но очень сочно живописали Инге, что с ней может быть, если она не поедет. Вплоть до летального исхода!
В этот момент в квартиру ворвались родители Инги – Антон Иванович и Нина Самойловна.
– Инга, девочка! Птичка! – в ужасе зарыдала крупная и рыжая Нина Самойловна.
– Мы через всю Москву, через пробки… Мчались на всех парах! – Антон Иванович упал на колени перед диваном, обнял Ингу.
– Мамочка… папулик… я отравилась… проклятые суши! – пожаловалась страдалица. – Папулик, они хотят меня в больницу…
– Ой, не могу! – застонала Нина Самойловна. – Агничка, детка, а ты как? Инга, а почему у Агнии все хорошо?
– Она столько не ела, вот почему! – раздраженно и капризно крикнула Инга. При родителях она, особа тридцати четырех лет и девяноста килограммов живого веса, моментально расслабилась, превратилась в маленькую девочку.
Семейная сцена вызвала у Харитонова усмешку. Но Агнии было не до иронии. Она растерянно наблюдала, как Антон Иванович обнимает дочь, как распускает над Ингой крыла Нина Самойловна… Столько любви, столько нежности! Смешно, трогательно… До слез.
– Так, вы собирайтесь, будем ждать вас внизу, у «Скорой»… – скомандовала Вера Петровна. – Тапочки, халат, туалетную бумагу, зубную щетку… Лишнего не берите!
– Агния, ты иди. Мы теперь уж сами… Спасибо! – плаксиво улыбнулась Инга, которая продолжала оживать буквально на глазах. – Вот видишь, как бывает… Я позвоню!
Харитонов с помощницей ушли.
Агния скомканно попрощалась с Ингой, ее родителями и тоже вышла на улицу.
…Уже стемнело – горели фонари вдоль дома, сахарно мерцал синий снег на газоне. К западу, за домами, разливался закатный свет – тоже синий, но уже с такими желтыми, зелено-оранжевыми оттенками, что напоминал скорее раннюю весну, чем зиму. Этот вечерний прозрачный свет заставил Агнию встрепенуться и на миг даже забыть обо всем. Надо же! А еще вчера казалось, будто не будет конца и краю этой зиме…
Чуть в стороне стояла «Скорая». Водителя не было, в полуосвещенной кабине сидел Харитонов.
Он писал что-то в блокноте, потом поднял голову, заметив Агнию.
– Вы с нами? –
