подобных результатов, на рынок неизбежно придут новые участники, которые будут конкурировать с ними. Поэтому не следует нападать на более высокие экономические результаты под предлогом борьбы за устранение «барьеров для входа».
Другой причиной ослабления традиционной политики принуждения стала все более широкая критика теории концентрации{3}. Как утверждает эта теория, концентрация рынков способствует сговорам между компаниями и доказательством служит то, что на высококонцентрированных рынках прибыль (исчисляемая на основе данных финансовой отчетности) превосходит средний (нормальный) уровень.
Эти представления в настоящее время подвергаются серьезной критике. Одни аналитики утверждают, что не удается эмпирически подтвердить наличие на больших отрезках времени какой-либо связи между высокой нормой прибыли и высоким уровнем концентрации{4}. Другие специалисты доказывают, что прибыль, определяемая на основе данных бухгалтерского учета, является неподходящим показателем наличия «монополии» или неэффективного распределения ресурсов{5}. Третьи говорят, что высокая норма прибыли в долгосрочном периоде может представлять собой просто рыночное вознаграждение за систематическое внедрение инноваций и принятие на себя предпринимательского риска{6}. Вполне ожидаемо, что более эффективные компании будут зарабатывать больше и расти быстрее, чем менее эффективные{7}. Если рыночная концентрация является просто естественным следствием более высоких экономических результатов, то роль антимонопольного регулирования становится довольно двусмысленной.
Последней причиной изменения подхода к антимонопольному регулированию послужило то, что повторный анализ некоторых классических судебных дел не подтвердил общепринятых обоснований традиционного применения антимонопольных законов{8}. Во многих из этих дел, касавшихся как государственных, так и частных предприятий, проигравшие судебную тяжбу компании-ответчики на самом деле снижали цены, расширяли объемы выпуска, производили быструю техническую модернизацию и в целом вели себя так, как диктует эффективный и конкурентный рыночный процесс. Однако именно такое конкурентное поведение приводило к инициированию антимонопольного разбирательства. В настоящее время среди специалистов по антимонопольному регулированию широко признано, что конкуренция – это процесс, а не равновесное состояние и что само антимонопольное регулирование (особенно в случаях, направленных против частных компаний) зачастую применялось и применяется как своего рода юридическая «дубинка», с помощью которой можно не допустить соперничества и защитить сложившуюся рыночную структуру от конкуренции{9}.
Но, несмотря на столь впечатляющие теоретические и эмпирические шаги по пересмотру ортодоксальных представлений, антимонопольное регулирование в начале 1990-х годов
Harold Demsetz,
Yale Brozen, “Concentration and Profits: Does Concentration Matter?”
Franklin M.Fisher and John L. McGowan, “On the Misuse of Accounting Rates of Return to Infer Monopoly Profits”,
S.C. Littlechild, “Misleading Calculations of the Social Costs of Monopoly Power”,
Harold Demsetz, “Industry Structure, Market Rivalry, and Public Policy”,
Dominick T. Armentano,
William Baumol and Janusz Ordover, “Use of Antitrust to Subvert Competition”,
